Вместе с тем, как считают ряд историков (Ю.Н.Жуков
[270]), на той же первой сессии Верховного Совета СССР был окончательно похоронен «новый курс» Г.М. Маленкова, о чём вполне красноречиво говорил утверждённый союзный бюджет на текущий хозяйственный год. Из 563 млрд рублей расходной части бюджета на тяжёлую промышленность выделялось почти 80 млрд рублей, на сельское хозяйство — 62 млрд а на лёгкую промышленность торговлю — чуть больше 14 млрд рублей. При этом расходы на все силовые структуры вновь резко возросли — более чем в два раза — и составили около 252 млрд рублей. В поддержку «нового курса» Н.С.Хрущёва, приоритетом которого вновь стало развитие тяжёлой индустрии, выступили многие депутаты и видные руководители правительства страны, в том числе члены Президиумов ЦК и Совета Министров СССР Л.М.Каганович, М.Г.Первухин и А. И. Микоян, Первый секретарь ЦК Компартии Эстонии Й.Г.Кэ-бин, министр угольной промышленности А. Ф. Засядько, министр лесной промышленности Г.М. Орлов и другие.
Тем временем 3 мая 1954 года Президиум ЦК принял Постановление «О Ленинградском деле»
[271], в котором обязал Генерального прокурора СССР Р.А. Руденко «в связи с вновь открывшимися обстоятельствами опротестовать приговор Военной коллегии Верховного Суда СССР по делу Кузнецова, Попкова, Вознесенского и других на предмет его отмены и прекращения этого дела» и поручил КГБ СССР и Прокуратуре СССР «вменить в вину Абакумову и его сообщникам совершённое ими преступление — фальсификацию дела и учинённую ими расправу в отношении Кузнецова, Попкова, Вознесенского и других».
По мнению ряда историков (Р.А. Медведев, К.А. Столяров, Л.М.Млечин
[272]), данное Постановление прямо било по Г.М.Маленкову, поскольку он был непосредственно причастен к фабрикации «Ленинградского дела». Нам уже приходилось писать
[273], что главные фигуранты этого дела, прежде всего А.А. Кузнецов и Н.А.Вознесенский, вовсе не были «невинными овечками», как их представляют все упёртые антисталинисты и «русские патриоты». Более того, об истинных «заслугах» и настоящих «подвигах» ленинградских вождей совсем недавно довольно подробно и обстоятельно поведали два кандидата исторических наук — Е.А.Клюев, защитивший очень толковую диссертацию «Чёрный рынок в послевоенном Ленинграде: 1945–1953 гг.», и А.В.Сушков, опубликовавший в журнале «Свободная мысль» просто шикарную статью «Ленинградское дело»: привилегированная жизнь «ленинградских вождей» в первые послевоенные годы»
[274]. А посему ходячий термин «фабрикация» по отношению к «Ленинградскому делу», давно и некритически перетёкший из «хрущёвских разоблачений» в работы многих историков и публицистов, совершенно несостоятелен. Более того, сам Н.С.Хрущёв 7 мая 1954 года, выступая на собрании актива Ленинградской парторганизации с разъяснением «Постановления ЦК КПСС по «Ленинградскому делу»», с неохотой был вынужден публично признать, что «тов. Кузнецов и другие допускали разные излишества, в том числе «выпивки», «расходование средств государственных не по назначению», «бахвальство» и «зазнайство», а «очень многие члены Политбюро не уважали Вознесенского за то, что он был хвастлив, груб, к подчинённым людям относился по-хамски»
[275].
Понятно, что эти Постановления, сначала Президиума, а затем и самого ЦК, резко ускорили следствие по делу В.С. Абакумова, которое было заведено ещё при жизни И.В. Сталина, в первой половине июля 1951 года, когда Политбюро ЦК приняло закрытое письмо ЦК ВКП(б) «О неблагополучном положении в Министерстве государственной безопасности СССР»
[276]. На основании этого письма вместе с бывшим главой МГБ СССР сразу были арестованы начальник Следственной части по особо важным делам МГБ СССР полковник А. Г. Леонов, три его заместителя — полковники В.И.Комаров, М.Т.Лихачёв и Л.А.Шварцман, а также два руководителя абакумовского секретариата — полковники И.А. Чернов и его заместитель Я.М.Броверман. Чуть позже, в октябре-ноябре 1951 года, были также арестованы заместитель начальника Первого Главного управления МГБ СССР генерал-лейтенант М.И.Бел-кин, заместитель начальника Второго Главного управления МГБ СССР генерал-лейтенант Л.Ф.Райхман, заместитель начальника Бюро № 1 генерал-майор Н.И.Эйтингон, начальники отделов «Д» и «Р» полковники А.М.Палкин и В.М.Блиндерман, глава спецлабо-ратории Отдела оперативной техники полковник Г.М.Майранов-ский и зам. начальника отдела «К» подполковник А.Я. Свердлов.
В сентябре 1952 года в ходе допросов Л.А. Шварцмана были получены важные показания на Н.С.Хрущёва и Л.М.Кагановича, а также министра госконтроля СССР В.Н. Меркулова, зам. председателя СКК в Германии Б.З.Кобулова и зам. главы МВД СССР С.С.Мамулова. Однако самыми важными стали признания Л.А. Шварцмана о том, что именно он готовил теракты против Г.М.Маленкова и об этом доподлинно знали В.С.Абакумов, Л.Ф.Райхман, Н.И.Эйтингон, А.М.Палкин и ряд других сотрудников МГБ и Прокуратуры СССР. Причём эти показания оказались настолько важными, что само это дело впредь стали именовать «Делом Абакумова — Шварцмана».
До конца 1953 года следствие по данному делу шло ни шатко ни валко, однако после ликвидации Л.П.Берии и его подельников это дело оказалось в центре внимания КГБ и Прокуратуры СССР, руководители которых буквально «рыли носом землю», чтобы максимально ускорить новый судебный процесс над сотрудниками спецслужб. Причём ряд исследователей (К.А. Столяров
[277]) отмечают не только особую поспешность в проведении закрытого судебного процесса, проведённого в Ленинграде в декабре 1954 года, но и особую ретивость в исполнении смертного приговора в отношении В.С. Абакумова, который был расстрелян буквально через час после его оглашения. Более того, сам К. А. Столяров прямо говорит о том, что генерал-полковник В.С. Абакумов «был одним из немногих, кто знал обо всех злодеяниях власть имущих, в том числе и Хрущёва». И именно поэтому глава КГБ СССР генерал-полковник И.А. Серов «торопил всё следствие и пытался форсировать события», а его покровитель Н.С.Хрущёв «стремился как можно быстрее разделаться» с В.С. Абакумовым и его подельниками.
