Голос казался далеким и немного знакомым. Я остановилась и повиновалась.
Серебряное украшение висело под толстовкой, и я стянула тонкий шарф и кинула на дорогу, потом расстегнула пальто и вытащила старинное украшение. Серебро слабо сверкнуло, отражая свет далеких звезд.
Я развернулась и столкнулась лицом к лицу с Марьяном.
Тот остановился напротив – дыхание ровное, словно не он только что гнал минут тридцать за мной через бурелом и лесные ямы, – глянул страшными чужими глазами и ничего не сказал. Ему и не надо было ничего говорить. Его намерения были настолько ясны, что в словах не нуждались.
Я подняла крестик повыше и выставила руку с ним вперед, прямо под нос Марьяну. Серебро блеснуло и отразилось в темных глазах моего преследователя.
– Убери… – зарычал Тот, кто выполняет желания.
Я сделала шаг навстречу, протягивая вперед крестик.
– Убери это! – взревел Марьян, кривя губы.
Еще один шаг вперед.
Серебряный блеск стал нестерпимо ярким, вспыхнул голубоватым огоньком, и жуткое наваждение исчезло. Глаза моего парня стали самыми обычными, гримаса исчезла, и он остановился как вкопанный, глядя на меня изумленно и тревожно.
Тогда я сделала еще один шаг и быстро повесила крестик ему на шею.
– Подожди. Ничего не говори, – тихо сказала я ему. – Давай просто постоим и помолчим.
– Что это было? – пробормотал он, слегка дотрагиваясь до моего плеча и переводя взгляд на серебряное украшение.
– Только что едва не исполнилось очередное желание из Желанной, – устало ответила я, все еще пытаясь восстановить дыхание после бешеного бега.
3
Облака расползлись, и кривая луна глянула на залитую дождем землю. Я, чувствуя, как сердце все еще пытается выскочить из горла, опустилась вниз, на придорожный камень, и тяжело вздохнула.
– Ты сошел с ума… – пробормотала я, не глядя на Марьяна.
– Ты права…
Марьян отвернулся, сделал несколько шагов и остановился чуть дальше от меня, словно пытаясь держать дистанцию.
– Не следовало мне отправляться ночью в лес. Я почему-то думал, что меня не накроет.
– Прошлый раз в лесу и накрывало. Вспомни облаву и убитых парней. Мы сглупили…
– Мы пытались найти Матвея, – напомнил Марьян, по-прежнему не глядя на меня. – Тебе следует отправиться домой. Я тоже уеду…
– Нет уж. Не для того я столько бежала, чтобы ты просто взял и уехал. Здесь ведь есть часовенка? А в часовне есть свечи.
– Это слабое средство.
– Но оно помогало. Пошли. Поставим свечу и потом решим, что делать.
– Разве ты не должна меня бояться? Я собирался тебя убить! – Марьян глянул на меня внимательно и серьезно. – Должно ведь быть какое-то чувство самосохранения. Я опасен для тебя, ты понимаешь?
– Но свечку мы можем поставить? – устало проговорила я.
– Иди вперед. Я пойду за тобой.
– Нет. Я пойду вместе с тобой. Рядом. Теперь на тебе крестик, и мы вышли из леса.
Марьян молча двинулся вперед по дороге. Я последовала за ним. Мы добрались до часовенки на кладбище Невинно убиенных, нашли там свечи – они лежали в коробочке – и зажгли одну. Поставили у первой же иконы, а потом выбрались наружу.
Кладбище казалось тихим и умиротворенным. Рябины клонились над крестами, их яркие ягоды горели, как рождественские огоньки, и лишь маленький фонтанчик плескал в этом безмолвии – слабый голос ушедших людей.
– Мне показалось, что я слышу своего отца, – заговорила я, умывшись ледяной водой. – Он велел мне достать крестик.
Марьян молчал, выжидающе глядя на меня.
– Поэтому я достала крестик, и едва ты увидел его, как сразу попятился. Возможно, тебе надо носить это украшение постоянно, – добавила я.
– Тогда ты будешь безоружна, – напомнил Марьян. – И если бы крестик срабатывал как оберег, мы давно избавились бы от проклятия Желанной.
– Но сейчас ведь сработал.
– А может, это твое упрямство сработало? Ты не отстаешь от меня, держишься рядом и помогаешь балансировать на грани между чудовищем и человеком.
Мы опустились на скамейку и прижались друг к другу, чтобы хоть немного согреться.
– Моя мать сказала бы, что я дура, – тихо проговорила я.
– Почему? – не понял Марьян.
– Потому что следовало держаться Богдана. У него есть деньги, и он не представляет опасности. Она бы объяснила, как поступить более практично. Вот и ты говоришь мне о самосохранении. О том, что следует держаться от тебя подальше.
– А ты что же? Ты ведь не слушаешь никого…
– Думаешь, так легко бросить тебя? Это все равно что вырвать из груди сердце и кинуть этому монстру… Тому, кто выполняет желания…
– Какое же дерьмо! – ругнулся вдруг Марьян, вскочил и прошелся вдоль скамьи. – Прошлой ночью я убил тех двух парней. Убил честно, в схватке, но часть меня радовалась этому убийству. Как будто с души упал камень, и я выполнил еще одно желание из Желанной. И это будет всегда, понимаешь? Постоянно…
– Пока мы не найдем Желанную…
– Но куда все-таки отправился Матвей? Что с ним произошло? – проговорил Марьян, останавливаясь напротив меня.
– Я сама этому удивляюсь. Обычно он со мной делится своими планами.
– Не заблуждайся. Этот парень себе на уме.
– Что будем делать? В лес мы пойти не можем, там ты превращаешься в монстра.
– Будем ждать утра. Утром станет ясно.
– Едем к тебе?
– Нет. К Матвею. Лучше ждать Ведьмака в его особняке.
– А помнишь… – Я взяла Марьяна за забинтованную ладонь, он поморщился, но руку не забрал. – Помнишь, как я писала тебе в Желанной, и ты отвечал. У тебя всегда были ответы. Иногда мне очень хочется снова открыть эту проклятую книгу и написать тебе, чтобы увидеть ответ.
– Забудь. Теперь мы можем говорить друг с другом без этой книги. И если ты не отступаешь от меня, я тоже не отступлю. Сейчас мы уедем, но утром вернемся. Если у мавки Руськи есть ответы, мы выманим ее и расспросим. Как тебе такой план?
– Отлично.
– Значит, так и сделаем.
Марьян вдруг наклонился и поцеловал меня в губы. Это был горький поцелуй, но он согрел мою замерзшую душу, и я обняла своего парня и прижалась к нему.
– Знаешь, я так замерзла…
– Тогда поехали к Матвею. Там и согреемся, – пообещал мне Марьян.
Глава двенадцатая. Матвей
