– Он прав, – сказал Марьян.
И я не смогла их уговорить. Они были тверды и уверенны, и было решено, что, едва мы покинем лес, где стоит хижина старого Ведьмака, я отправлюсь в дом Матвея, а оба моих друга спустятся в подвал под аптекой, чтобы понять, что им следует делать дальше.
Теперь дело дошло до карты. Старый свиток Марьян спрятал в моем маленьком рюкзачке. Он был извлечен на свет Божий, и старая-престарая, растрескавшаяся печать слетела с бечевки и рассыпалась по столу темно-коричневым крошевом.
– Вот они, подземелья, – проговорил Марьян, наклоняясь над столом.
Матвей зажег несколько свечей и расставил их по краю стола. И мы все втроем принялись рассматривать рисунок, развернувшийся перед нами. Художник чертил карту разными цветами, и каждый коридор был обозначен своим цветом.
Главный коридор – красным. Тот, что вел к церкви Всех Святых, – синим. Боковые ответвления были раскрашены желтым. А большой зал, где находился колодец силы, сиял золотом.
По углам карты извивались синие змеи с яркими глазами и шел ряд странных знаков, значения которых мы не знали. Зато внизу было записано на старопольском несколько советов:
Серебро обладает властью, и темные силы подвластны ему. Возьми серебро и пожелай. Пусть твои слова будут твердыми. Возьми серебро и пожелай. Никому не говори о том, что ты пожелал. Возьми серебро и возьми силу. Пусть это будет твоим до самой смерти.
– И что это значит? – не поняла я.
– Это значит, что обладающий особенной вещью сможет призвать силы колодца. Это серебряная вещь, которая была у ведьм, – тихо пояснил Матвей.
– У нас тоже есть заговоренное серебро. У нас есть серебряные крестики отца Теодора. Не зря они достались Вартовым, – сказал Марьян.
– Тогда у нас все получится. Надо по пути найти какое-нибудь животное, и у колодца мы направим темные силы Желанной в это животное. Потом я его убью. Вот и все, – сказал Матвей.
– Тогда в дорогу. Гаси свечи. Нас ждет тяжелый день, – распорядился Марьян.
Глава шестнадцатая. Матвей
1
Марьян боролся со своим проклятием как мог. Его злость ощущалась словно жгучий порыв ветра в пустыне, от которого невозможно укрыться, и Матвей все время был начеку. Он шагал следом за своим другом и не сводил с него глаз. Серебряный крестик лежал в ладони, и Матвей был готов в любой момент дать отпор Тому, кто выполняет желания.
Ведь Марьян должен был сразиться с Матвеем, так записано в Желанной. Поэтому ничто не удерживало его от нападения.
Но это следовало сделать не тут, не в лесу, не рядом с Мирославой.
Матвей знал, что Марьяна ему не одолеть. Если дело дойдет до схватки с Жнецом, можно не сомневаться в исходе. Марьяна готовили в чистильщики Варты с детства, можно сказать. Он обучался фехтованию на мечах со школьной скамьи, и среди Вартовых о нем сложилось мнение как о сильном воине. Лушу он одолел бы и без записи в Желанной.
Поэтому Мирославе и не следовало видеть схватку. Если один из них погибнет от рук другого, то хотя бы не у нее на глазах.
Упрямая девчонка шагала самой последней и всем своим видом выражала твердое намерение не оставлять друзей. Желанная лежала в ее маленьком рюкзачке – было решено, что так разумнее всего. Марьян не доверял Матвею, Матвей опасался Марьяна, поэтому книгу ни один из них взять не мог. И Мирослава решительно спрятала ее в своем рюкзаке, застегнула молнию и закинула обе лямки рюкзака на одно плечо.
– Книга и карта подземелий будут у меня, – заявила она.
Она шагала самой последней, и Матвей слышал, как шуршат листья под подошвами ее ботинок.
Солнце все еще сияло, ловко просачиваясь через лишенные листьев ветви, но воздух был холоднющим, и Матвей застегнул молнию своей легкой куртки до самого верха. Он вдыхал холодный воздух и с каждым шагом все сильнее ощущал постороннее присутствие. Он почти улавливал запах других существ, пока еще слабый и отдаленный. Смесь запахов была едва заметной, призрачной, и Матвей не сразу понял, что вызывает у него тревогу и даже злость. Но едва приблизились к просвету и показалась грунтовая дорога, как Матвей понял, из каких нот складывается тревожащий его запах.
Пахло «айкосом» и волками.
Горьковатый дымок «айкоса» был еле уловим, и только когда дошагали до окраины леса, Матвей ясно почувствовал табачный аромат. Запахи волчьей шерсти и волчьего дыхания немного сбивали с толку, но и это теперь он ощутил с невероятной четкостью и замедлил шаги.
– Вы слышите? – тихо спросил Матвей.
– Что-то тут есть, – тут же ответила Мирослава. – Мне кажется, что рядом с нами какие-то животные.
Марьян обернулся.
– Я не чувствую ничего, – сказал он.
– Оружие к бою, – велел Матвей, поднимая свой крестик.
Серебро сверкнуло, отражая солнечные лучи, красный рубин разбросал по траве яркие блики, и вытянулся клинок. Чистый, ясный и неимоверно острый, он засиял в солнечном свете, вызывая странную радость от предвкушения боя.
И в этот момент из-за деревьев выступили волки. Они появились бесшумно, словно тени, и их серо-черные шкуры почти сливались с сумраком леса. Невозможно было сосчитать появившихся хищников. Желтые волчьи глаза горели, полные жажды крови, черные уши торчали кверху, белые клыки скалились, готовые разорвать противников.
– Снова собаки, – проговорила Мирослава. – Надеюсь, это не призраки, а настоящие псы…
– Это волки, – ответил ей Матвей, крепко сжимая рукоять меча.
– Разве волки не боятся медведей? – уточнил Марьян.
На поясе у него висели ножны с клинком, и он рванул оружие, готовясь к сражению.
– Где ты видишь медведей? – Матвей криво усмехнулся и сделал шаг навстречу волкам.
– Рядом со мной стоит один, – последовал ответ.
– Рядом с тобой пока что только Ведьмак, – проговорил Матвей и кинулся в атаку.
Здоровенный черный волк прыгнул навстречу, вытянув голову и оскалив громадную пасть, но серебряный клинок прошил его насквозь, и животное упало мертвым, заливая листву черной кровью.
Матвей замер.
– Вытаскивай оружие! – крикнул за спиной Марьян.
И тут же рядом щелкнула еще одна волчья пасть, а после свистнул меч Жнеца, и голова с желтыми глазами покатилась вниз по склону, а волчье тело осталось лежать мохнатым обезглавленным трупом.
Матвей рванул на себя меч, высвобождая его из туловища мертвого волка, но, пока возился, Марьян зарубил еще двоих.
