Удобно просить прощения, лёжа под капельницей. Ничего лишнего не сказал, ни о чем не ныл, а на жалость надавил, как голодный щенок с большими-большими глазами!
— Зарин… — первым сдался Ростислав, но ни нарваться на напоминание, что такое зарин, ни развить мысль не успел: у меня завибрировал смартфон.
Разбуженный среди ночи Ракеш интересовался, точно ли с моего ведома какие-то бугаи сомнительной трезвости собираются грузить цистерну для «Новой Кубани». Я поняла, что Соколов своей услугой не только покупал койку и медицинскую помощь для Ростислава, но ещё и подстраховывался, чтобы его команда не провела ночь перед вылетом где-нибудь в баре. Оставалось только подивиться капитанской изобретательности и дать добро на отгрузку, но вздохнуть с облегчением я не успела.
В соседнем окошке мигали непрочитанные сообщения от Дирка — он тоже не спешил укладываться спать, и чат я открывала с ощущением, странно похожим на то, которое испытываешь, начиная вскрывать гнойник: больно и противно, но откладывать и надеяться на авось себе дороже.
Многовато в моем ближнем круге оказалось людей, которым не стоило доверять. Если ещё и Дирк…
Чат на мгновение подвис и развернулся длинной портянкой с выдержками из нормативных актов и судебных постановлений. У меня даже в глазах зарябило. А Дирк, выходит, всю эту юридическую мешанину не только нарыл среди ночи, но ещё и понял?!
Последнее сообщение развеяло все сомнения. Дирк не был склонен переоценивать мои интеллектуальные способности с недосыпу и резюмировал официозную галиматью: «Как близкая родственница ты можешь израсходовать свое право на ребёнка на детей Фаи, если она подпишет отказ от участия в их жизни, а ты предоставишь документы о первичном бесплодии, квитанцию об оплате госпошлины за перепоручение репродуктивных прав и доказательства, что сможешь обеспечить необходимые условия для содержания и воспитания ребенка, включая диплом об окончании родительских курсов. Но чтобы получить его, нужен супруг и его согласие на усыновление».
Над чатом мигали три точки. Дирк печатал что-то ещё — но то ли сообщение было слишком длинным, то ли он никак не мог подобрать слова, и потому перед глазами у меня упрямо маячило «нужен супруг», как красная тряпка перед быком.
Я почему-то ни секунды не сомневалась, что именно хочет предложить мой временный помощник.
— Как Матти собирался проверить теорию насчет Дирка?
Глава 21.1. Соли, не жалей — так есть веселей!
«Если ты действительно хочешь спасти этих детей, я готов предложить свою кандидатуру».
В такой форме мне предложение руки и сердца еще не делали. Не то чтобы я, конечно, так уж много их получала, но Дирк отличился и тут.
Ответ я набрала только утром, когда вызвала Матти прямиком в капитанский номер. Следователь тактично не стал интересоваться, правда ли я проторчала рядом с Ростиславом всю ночь, а я — в порядке ответной вежливости — длинный черный волос с его футболки сняла без единого комментария и тут же перевела тему, загрузив всех конструктивной деятельностью.
«Мне нужно подумать».
Я заторможенно пронаблюдала, как рядом с сообщением появляется сначала отметка об отправке, а потом — и о прочтении, ни секунды не сомневаясь, что именно печатает Дирк в ответ.
«Хорошо».
Хоть кому-то здесь было хорошо.
Юркие девицы из реестра похвастаться бодрым самочувствием не могли, поскольку оставили окно открытым на ночь — то ли не почуяли от усталости, какое амбре наплывает от цветущего моря, то ли просто решили, что уж лучше так, чем пересушенный воздух из системы вентиляции. Колером проверяющие теперь живо напоминали Ростислава — разве что обошлось без синяков и капельницы.
Я милостиво сократила маршрут экскурсии до технического отсека и отпустила девиц с миром, так и не запомнив, как их зовут. Меня слегка потряхивало от нервов и недосыпа, и, стоило в расписании внезапно нарисоваться полутора часам свободного времени, как я решительно повернула к жилой части станции с твердым намерением выспать из них все, что только можно.
Конечно же, обломалась по всем пунктам, ещё даже не добравшись до койки. У двери моей комнаты прямо на полу сидела Мита. Судя по тому, что никто из курсирующих по коридору людей уже не спрашивал, почему бы не попытаться позвонить мне, сидела она там довольно давно и, наверное, преизрядно затекла. Но сменить позу и выпрямить ноги не позволяла ширина коридора.
Я оценила градус драматизма и с тяжёлым вздохом протянула руку, чтобы помочь Мите подняться. Она не заставила себя ждать, а я открыла дверь — с затаенным ужасом, потому что уже понимала, к чему дело идёт, и мне это совершенно не нравилось.
Мите не требовались инструкции и жизненные советы. Она и без моих вымученных утешений понимала, что устоявшийся уклад в ее родной деревушке ущербен, и перед семьей Мита ни в чем не виновата. А уж Матхаи… нет, его обиду тоже можно было понять: когда девушка, уже сказавшая заветное «да», вдруг начинает юлить и увиливать, любой расстроится! Но едва ли примется накачивать неверную невесту наркотиками, чтобы ее похитили и напомнили, где ее место. Это Мита наверняка тоже прекрасно осознавала.
А сейчас ей просто требовалось выговориться. Но Лусине, всегда готовой выслушать, на станции не было, а я, чертова спасительница, опоздавшая на трое суток…
И не спавшая немногим меньше. Но не признаваться же в этом сейчас?..
— Я расторгла помолвку, — тихо призналась Мита и перебросила мне файл для отдела кадров.
Я кивнула и переслала его по назначению. Мита могла сделать это и сама, но ей нужен был повод заглянуть и сказать об этом лично — и, вероятно, не только об этом.
— Ну, — обречённо вздохнула я и привычно щёлкнула кнопкой чайника, потому что разговор обещал быть долгим и сложным, — жги.
— Я хочу запросить временный перевод, — сходу выпалила Мита и страдальчески поморщилась. — А то дражайшие коллеги… в лицо мне ничего не говорят, но у каждого на лбу написано, что я сама виновата и надо быть разборчивее в связях. В родителях, видимо, тоже… в общем, командируй меня на «Новую Кубань», а? «Королевна» все равно там, я могла бы войти в ремонтную бригаду.
— А Матти? — вырвалось у меня прежде, чем я догадалась прикусить язык.
Мита вздохнула и запрыгнула на подоконник, тут же подтянув колени к груди.
— Матти… — она с какой-то болезненно нежной мечтательностью зажмурилась, и я поняла, что наконец-то нащупала настоящую причину ее визита. — Матти замечательный, да. Только он тоже улетит, когда выяснит, кто пытался отравить того русского капитана.
Я прикусила язык, чтобы не брякнуть, что с подозреваемыми Матти уже определился. Это было определенно не то, что Мита хотела услышать.
— Оно и к лучшему, — объявила она так решительно, что не поверил бы даже начисто лишенный эмпатии человек. — Матти слишком нормальный. Знаешь этот типаж? Ты только намекнула, что не против завтрака в постель, а он, хоть и хорохорится и делает вид, что получает десяток таких предложений каждый вечер, уже спланировал свадьбу, выбрал имена для детей и прикидывает выплаты по ипотеке.
