Очнувшись от многолетнего сна, как спящая красавица после поцелуя прЫнца, она кинется в мои объятья? Вряд ли. Я птица не ее полета. Одно дело если бы это была Бэтия Смитс, простая девушка и совсем другое — Ника, дочь такого влиятельного отца, одного из создателей огромного мира «Эпохи отважных».
Скорее всего, после пробуждения вместо радости первой реакцией станет шок. Я не представляю, как бы сам отреагировал, если бы мне пришлось несколько лет проваляться овощем, а потом осознать себя в Вирте. Хотя для многих это привычный образ никчемного телесного существования. Такие бездеятельные субъекты примелькались, они часто мозолили мне глаза, пока не замылили взгляд окончательно своей ущербностью и инфантильностью.
Я наблюдал обреченность во всех слоях общества, когда, будучи простым техником, приезжал в тесные коробки жилых модулей или богатые квартиры, занимающие целый этаж, и подключал 3-D принтеры. Вне зависимости от достатка везде чувствовалась душевная пустота.
Лежать сутки напролет в шлеме виртуальной реальности или капсуле полного погружения, подключенным к игре, день за днем, год за годом, бесцельно прожигать свою жизнь в стремлении — сгореть без остатка, лишь бы не мучить разум вопросами без ответов. И неважно, подсаживаются на легальный дурман от безысходности, в попытке убежать от мрачной обыденности полунищенского существования и непосильного труда, или наоборот, в единственном желании скрасить монотонные будни полные праздности.
Я помню раньше люди находили себя в любимом деле или профессии, размышляли в попытках постичь смысл бытия, сейчас же большинство ищет новые способы убить время, толком не зная, чем себя занять. Быть может для обездоленных этот вариант уйти в Вирт стал бы спасением от нищеты и страданий, отдушиной, если не обретением смысла жизни, то тем эфиром, который заполнит пустоту существования.
В моей природе помогать тем, кому это требуется и пусть Ника не будет со мной, но она не заслуживает гнить в капсуле и уж тем более играть роль обезличенного суперкомпьютера для военных. Я готов, если это зависит только от меня, то я помогу, как помогал и этим двум лжецам набираться опыта.
— По кайфу было водить меня за нос? Я вас считал своими друзьями, а вы всего лишь использовали меня как прикрытие, — злость на соклановцев зашкаливала.
Обман на доверии, и это от людей, с которыми я сосуществовал годы, зачислил в список своих близких. Мы общались, строили совместные планы, я тянул их, прокачивал, вкладывал силы, делился, можно сказать, последним, а оказалось, что они приставлены, чтобы следить и оберегать Немезиду.
Дурак, надеялся, что наконец нашел тех, кому можно довериться, на кого можно положиться в трудную минуту, а ими двигала необходимость следовать за попавшей в западню Никой, а не за мной, как выясняется, фиктивным лидером.
Уруз, оберегаемый мной в игре школьник под ником Slonmal4ik, засунул руки в карманы, отвернулся и внимательно разглядывал нацарапанное на дверце кабинки изображение голой девицы. Этюд, вышедший из-под кисти неизвестного художника, демонстрировал гипертрофированные анатомические подробности, оскверняя и обесценивая женское начало. По потертостям видны были следы неоднократных попыток предать «шедевр» забвению, стереть из памяти народной.
Несмотря на старания, полностью удалить изображение не удалось. Фантазия одержала победу над пустотой полотна. «Победа» выстояла, но теперь ее окружали надписи с неприличными предложениями, и обещаниями хорошо провести время, если позвонить по указанным номерам.
Эльмир, он же Мишель, якобы пенсионер из далекой Франции отводил взгляд от непотребщины. У любителя рассказывать поучительные истории из общего с игровым аватаром был только возраст. Он вытер уголки глаз сложенным платком, кашлянул и сказал:
— Ты сейчас осуждаешь нас, но я прошу тебя, если не простить, то хотя бы понять. Мы долго искали способы вытащить девочку, изучали ее поведение и реакцию на игроков, на взаимодействие с ними. Никого она к себе не подпускала, мы даже подсылали пару пикаперов, лишь бы вызвать шевеления в ее душе, но все без толку. Она отшивала каждого, кто пытался подкатить, выстраивала между ними стену или поднимала на смех и только ты смог достучаться до нее настоящей.
— Она неравнодушна к тебе, ты всегда заботился о ней и о других в игре, так помоги по-настоящему, — словно читая мои мысли и вторя Мишелю, срывающимся в дребезжание голосом, почти простонал ее отец.
— Нечего с ним возиться. Держи прививку! Время ревакцинации, — хохотнул цыган и под лопаткой больно кольнуло.
Жало пронзило спину и впрыснуло яд. Жгло нестерпимо. Огненная точка разлилась кругом по спине, а потом забурилась в глубину, обжигая каждую встреченную на пути клетку. Я обернулся, готовясь проучить шутника, но в отражении зеркала увидел воткнутый в спину опустевший шприц. Я извивался в попытке дотянуться до торчащего цилиндра «баяна».
Долгий поток матерных ругательств, с упоминанием Уолтера и всех его родственников до седьмого колена, весь цыганский род и образ их кочевой жизни, заметался между перегородок сортира. Крики и возгласы звонко отскакивали от стен и потолка как теннисные мячики.
— Что ты творишь? — наконец выдавил я из себя членораздельную фразу.
— Это тебе допинг, стимуляция. Если не согласишься или не успеешь вытащить Нику, то узнаешь все прелести смеси релаксантов с нанитами. Сейчас мои маленькие друзья облепят твои сердечные мышцы, и если я не введу вовремя блокиратор, сердечко тик-так, остановится. Помоги нам, а мы поможем тебе покоптить воздух еще полвека, — он ухмыльнулся.
— Скотина, зачем ты это сделал? Я бы и так помог! — благими намерениями… Угораздило меня влипнуть в историю. Выберусь, завяжу с играми.
— Охотно верю, но прелюдия затянулась. Теперь ты точно пойдешь с нами.
Шприц продолжал болтаться, пока я пытался дотянуться до него. — Убери эту фигню!
— Не мандражируй, — Уолтер вытащил иглу шприца из спины и бросил в урну.
Как только он повернулся, я размахнулся и попытался хуком прописать ему в подбородок. Кулак описал полукруг в воздухе и врезался в кафель. Паутина трещин разбежалась по плитке и от стены отвалилось несколько кусков глянцевого покрытия. Противник двигался с невиданной быстротой и проворством.
— Ыыы, — разбив костяшки кулака, я начал прыгать и стряхивать впившиеся крупицы осколков с разбитой кисти.
— Марк, прошу, не надо. Уолтер счастливый обладатель генных модификаций, ускоряющих силу и реакцию. Тягаться с ним не смог даже отряд вооруженных соколов и полицейских.
— Что со мной теперь будет? — от ярости я пыхтел как паровоз.
— Через 210 секунд наниты покроют пленкой сердце и будут ждать назначенного часа, но ты ничего не почувствуешь. А потом возьмутся за свои нано ручки и сожмут кольцо своего хоровода. Пламенный мотор встанет и привет, пишите письма мелким почерком.
Мне не хватало воздуха, я оттянул ставший тесным воротник. Не знаю, чувствовал я на самом деле или только представлял страшную картину, но сердце словно покрылось тонким холодным слоем микроскопических роботов.
