Пришедшие в себя после удара гвардейцев гитлеровцы начали штурм утерянных позиций не только на Мамаевом кургане, но и во всей полосе обороны дивизии Родимцева. В течение 17 сентября силами нескольких дивизий при поддержке не менее ста танков немцы атаковали 13-ю гвардейскую, пытаясь раздавить и сбросить ее в Волгу. Начались ожесточенные бои. Отец вспоминал, что осуществить организованное наступление, создать какую-либо группировку и нанести где-то удар не было никакой возможности. В течение 18, 19, 20 сентября одни и те же здания и улицы переходили из рук в руки. Сказать определенно, где проходила линия фронта, было нельзя.
Когда после войны моего отца спрашивали о том, какие моменты Сталинградского сражения запомнились ему более всего, он всегда вспоминал бой 22 сентября. Из описания событий этого дня в книге отца, посвященной Сталинградской битве, становится понятен истинный смысл и невероятно высокая цена сражения, происходившего у самой кромки волжского берега: «Бой, развернувшийся ранним утром 22 сентября на участке дивизии, по напряженности и потерям превзошел все предыдущие бои, которые пришлось вести гвардейцам в городе… Под непрерывным обстрелом пулеметов, артиллерии, танков, под бомбовыми ударами гвардейцы бились насмерть, отстаивая каждую улицу, дом, квартиру. Повсюду то и дело вспыхивали яростные рукопашные схватки.
Это поистине был ад. Я побывал не в одном сражении, но в такой схватке мне довелось участвовать впервые. В этом бою, который даже ветеранов поразил своей ожесточенностью, гвардейцы проявляли чудеса выдержки и героизма. Главный удар гитлеровцы нацелили встык двух полков, чтобы разрезать нашу дивизию и уничтожить ее по частям.
И вот пришел такой момент, когда на одном из участков обороны погибли почти все бойцы и командиры. Пятнадцать вражеских танков и около двухсот автоматчиков прорвались в образовавшуюся брешь и вышли к Волге. Почти одновременно фашисты добились успеха на левом фланге полка в районе площади 9 января. Момент был критический. Возникла реальная угроза окружения полка и разобщения сил дивизии. На помощь бросили мои резервы — сводный батальон, собранный из подразделений тыла дивизии. Прорыв ликвидировали…»
Позже подсчитали, что в тот день части 13-й гвардейской отразили 12 танковых атак. Несколько немецких танков, прорвавшихся к самой Волге, так и остались стоять там сожженными. Вопрос — устоит или нет дивизия Родимцева — волновал в тот день не только ее командира, но и командование 62-й армии. Начальник штаба армии Крылов тоже запомнил это сражение, написав о нем: «Ликвидировать опаснейший прорыв на своем правом фланге и восстановить там в основном прежние позиции командир 13-й гвардейской дивизии сумел в условиях, когда продолжался тяжелый бой на других участках… И все это — в узкой полосе приволжских городских кварталов, где крайне осложнен любой маневр. Александр Ильич Родимцев, немало испытавший за войну, говорил потом, что бой 22 сентября остался для него самым напряженным».
Как вспоминал отец, ликвидировать прорыв удалось благодаря четкому взаимодействию 34-го гвардейского стрелкового полка майора Д. И. Панихина
[85] и 42-го гвардейского стрелкового полка полковника И. П. Елина. Большая заслуга в том, что это было сделано, принадлежит связистам. Когда единственный телефонный провод между полками оказался перебит, на восстановление связи вышло отделение связистов из восьми человек во главе с их командиром Турубаровым. Передвигаясь по-пластунски, они отправлялись на линию один за другим. Последним вышел Турубаров. Ему повезло… Благодаря подвигу связистов оживали батальонные телефоны и стали возможны согласованные действия подразделений, окончившиеся дружной контратакой гвардейцев, отбросивших гитлеровцев от Волги.
В ходе сражения, развернувшегося 22 сентября, немцы овладели Г-образным домом и домом железнодорожников, расположенных недалеко от берега в центре обороны 13-й гвардейской, почти отрезав дивизию от 62-й армии. Под контролем гвардейцев оставалась лишь узкая полоска земли вдоль берега Волги. На левом фланге противник захватил здания Военторга, школы № 6 и ряд других важных опорных пунктов, с помощью артиллерии и штурмовых орудий «Штуг» сильно разрушил «Дом Заболотного» на площади 9 января. Со стороны Госбанка по берегу Волги вплотную к КП дивизии прорвались немецкие автоматчики и забрасывали его гранатами. Охрана и офицеры штаба вместе с Родимцевым с трудом отбили эту атаку. Положение дивизии осложнилось до предела.
В ночь на 23 сентября КП и штаб 13-й гвардейской переместили в овраг Банный, а конце месяца, после очередного опасного проникновения немцев, пришлось перебраться в устье оврага Долгий в ливневый коллектор, сооруженный еще в 1870-х годах, получивший в дивизии название «труба». Казалось, что теперь руководить частями можно, не беспокоясь об угрозе неожиданного обстрела или налета, но штабное хозяйство поджидала новая опасность. Узнав о новом расположении штаба, немцы устроили у себя запруду, а затем однажды ночью направили воду в коллектор. Родимцева со всем штабом смыло наружу — они выскакивали на берег Волги, едва успев прихватить с собой штабные документы и кое-что из имущества. Предвидя ситуацию, гитлеровцы начали атаку с той стороны, откуда было ближе всего до КП дивизии. Однако бойцы полка Пани-хина, находившегося на этом участке, наступление противника отразили. В середине октября КП и штаб разместился в блиндажах, оборудованных на склонах оврага Долгий. И хотя новое место находилось в непосредственной близости от переднего края, они просуществовали здесь около трех месяцев.
Перспектива вернуть в конце сентября утраченные позиции и выбить немцев из сильно укрепленных зданий в центре города перешла в разряд невыполнимых после того, как гитлеровцам удалось сокрушить оборону 92-й стрелковой бригады южнее реки Царица. На исход этих боев повлияло поведение командира и комиссара бригады, которые не организовали оборону и без приказа командования армии перевели свой КП с правого берега Волги на остров. Оба они были отданы под суд военного трибунала. Следствием этих событий для 13-й гвардейской стало то, что ее соседом слева до конца Сталинградской битвы были немцы, которые не только вышли к устью Царицы, но и продвинулись на северо-восток вдоль волжского берега на расстояние около двух километров.
Я хорошо помню, какой незаживающей раной стала для отца одна из драматических страниц сталинградской эпопеи 13-й гвардейской — трагическая судьба 1-го батальона 42-го гвардейского полка, того самого, который первым переправился через Волгу и много дней дрался в окружении в районе центрального вокзала. Спустя даже много лет после войны отец часто возвращался к этому в разговорах с ветеранами дивизии, словно стараясь понять — все ли сделали они, что было в человеческих силах, чтобы помочь своим бойцам? На выручку батальона была направлена десантная группа, специальные отряды пытались прорваться к вокзалу самыми разными путями, но это оказалось невозможно, количество немецких войск в этом районе было слишком велико.
Отцу докладывали, что тяжело раненного в первый день боев командира батальона Червякова удалось отправить за Волгу, командование принял старший лейтенант Федосеев. Пробравшийся оттуда в двадцатых числах сентября с донесением израненный солдат сообщил, что оставшиеся в живых бойцы и командиры держат круговую оборону, идут рукопашные схватки. В один из октябрьских дней на левый берег Волги выбрался еле живой солдат, сообщивший, что первого батальона больше не существует. Все его бойцы и командиры до конца выполнили свой долг.
