С ранних лет Иван проводил дни напролет у моря, как и все мальчишки родного хутора: с апреля по ноябрь босиком, в одной и той же одежонке, которая к осени просаливалась морской водой настолько, что приобретала белый цвет. Удили рыбу — наловчились ловить на крючок бычков, другую мелкую рыбешку, ходили к причалу смотреть, как взрослые готовят к выходу в море рыбацкие каюки, а набегавшись, иногда засыпали под лодками на берегу. Но уже в самом раннем детстве были у Ивана и его приятелей другие, совсем недетские заботы и обязанности. Они собирали выброшенную на берег древесину, ходили в солончаки за сухими коровьими «лепешками» — все это служило зимой топливом в домах.
В восьмилетием возрасте Иван начал посещать церковно-приходскую школу при хуторской церкви Петра и Павла. Ваня был прилежным учеником, директор школы и учитель С. С. Аксенов хвалили его, при встрече с родителями благодарили их за хорошего сына. Но вскоре его беззаботное детство закончилось и настала пора трудиться. С девяти лет Иван стал помогать отцу по хозяйству — ранней весной на берегу в рыболовецкой артели, конопатил отцовскую лодку, забирал у него улов, относил домой, развешивал сети. Летом пас скот, работал на огороде, трудился в поле, а правильнее сказать, батрачил у богатого казака, отрабатывая долг за взятый зимой хлеб. В зимнее время нужно было запасать лед для холодильников, помогать по дому.
Летом 1913 года в семье Людниковых случилась беда, тяжело заболел отец и не смог заработать ни хлеба, ни денег на зиму. Едва поправившись, Илья Никанорович принял решение идти на заработки в Юзовку, где, по слухам, можно было устроиться на постоянную работу на шахте. Он велел Ивану собираться в дорогу вместе с ним, а трех классов школы, решили родители, с него хватит — читать, писать и считать научился, вот и слава Богу. А в одиночку семью, в которой кроме их с Иваном было еще шесть душ, отцу не прокормить.
Чтобы жена с детьми смогла прожить до первой получки, пришлось отцу снова просить зерна в долг. Взял с собой на этот раз и Ивана. О том, как пришлось им с отцом терпеть упреки и издевательство от сельского мироеда, Людников в своих воспоминаниях написал: «Мы вошли в контору Козлова, и отец глухо сказал мне до боли обидные слова. Забыть их не могу до сих пор: «Снимай шапку, Ванюша, становись на колени». И сам, как подкошенный, упал на колени. Долго вымаливал он у купца немного продуктов. Получили пуд подмоченного зерна да связку тощей воблы. Но отец и этому рад: уходя на шахты, мы хоть что-нибудь оставим матери и малышам…»
Утром они тронулись в путь. В Мариуполе, до которого шли пешком, Иван впервые увидел железную дорогу. В товарном вагоне с надписью «Сорок людей или восемь лошадей» они доехали до Юзовки (ныне Донецк).
Город поразил Ивана обилием заводских труб, узких улочек, заполненных бараками, жалкими домишками, землянками, в которых жил рабочий люд. А в отдалении высились многочисленные мрачные терриконы. Их приютила в своей хибарке сестра матери со своим мужем. Ваню приняли на работу уже на следующий день. Его первая рабочая профессия именовалась «копченка». Так называли детей, которые по 12 часов в день выбирали породу из угля и шли с работы домой невероятно грязные под насмешки и издевки чистеньких мальчиков из других кварталов. Его, как могли, успокаивали родственники, которые рассказали, что очень многие начинали с этой грязной и тяжелой работы, а потом осваивали другие специальности, более денежные и «престижные». Но Иван и сам чувствовал, что сможет обучиться какой-нибудь интересной шахтерской специальности. Он еще не знал, какой именно, но с первых дней своей работы прислушивался к разговорам взрослых о том, как им работается, какие есть места, где можно проявить себя и стать настоящим шахтером. Но и страшных историй про шахтерскую долю он наслушался немало.
Отца приняли на работу откатчиком только через неделю после приезда. А одиннадцатилетний Иван совсем скоро впервые в жизни спустился в шахту. То, что он там увидел, произвело на него неизгладимое впечатление и убедило в том, что все разговоры про смертельно опасный труд углекопов — правда. С непривычки давила духота, было жарко и сыро, пугали тесные забои кое-как подпертые деревянными стойками. Здесь, в подземелье, Иван стал «лампоносом», разносил лампы в шахте и следил за тем, чтобы они исправно работали. Работа была такой же тяжелой, как и прежде, но платили все-таки немного больше.
Изведав в раннем возрасте нужду, Иван теперь ощущал себя ответственным за благополучие своих родных. Несмотря на то что его рабочий день длился 12 часов — с шести утра до шести вечера — и, придя домой, он валился в изнеможении на койку, он сам, без принуждения, нанялся на подработку. Вместе с такими же, как он, мальчишками очищал от накипи паровые котлы. Эта работа была даже потяжелее, чем труд «лампоноса», но Иван терпел и никому не жаловался на свою участь. Через полгода Иван стал коногоном. Управляться с лошадьми он научился еще в детстве и новые обязанности освоил быстро, хотя и эта работа была слишком тяжелой для двенадцатилетнего подростка.
Летом 1914 года Иван вместе с отцом приехали в отпуск домой. Вид родного приморского хутора, встречи с родными и друзьями — это были самые счастливые его дни за последние годы. Здоровье отца, подорванное на шахте, ухудшилось. Стало ясно, что в Юзовку он уже не вернется. Краткий Ванин отдых пролетел как чудесный сон. Чтобы поддержать семью, он устроился на подработку по уборке хлеба. В августе размеренная тихая жизнь на Кривой Косе оборвалась — Россия вступила в мировую войну, «германскую», как называли ее в народе. Никто и представить себе тогда не мог, какие события совсем скоро развернутся на юге нашей страны.
Иван Людников вернулся на шахту, и вскоре его «повысили» — перевели в камеронщики (так называли рабочих, обслуживающих насосы для откачки воды из шахт), а весной следующего года приняли в механические мастерские учеником токаря. Помогал ему освоить токарное дело двоюродный брат Ефим Бирюков. Когда его забрали в армию, обучение Вани новому ремеслу продолжил друг Ефима опытный станочник Михаил Чернов. Это была самая высокая рабочая профессия Ивана Людникова. Быстрому переходу смышленого и трудолюбивого паренька на более высокооплачиваемые места поспособствовало то, что многих шахтеров и рабочих других специальностей отправляли на фронт и на места, где всегда трудились взрослые, в массовом порядке принимали подростков.
После Февральской революции 1917 года народ в Юзов-ке стал собираться на митинги. Разобраться в том, что происходит в стране и какое будущее сулят рабочему люду разношерстные ораторы, молодому и не очень образованному Ивану Людникову было нелегко. Помог ему в этом вернувшийся летом с фронта по ранению Ефим. Он уже успел принять сторону большевиков и неудивительно, что после разговоров с ним симпатии Ивана тоже оказались на стороне тех, кто провозгласил лозунги: фабрики — рабочим, земля — крестьянам. Лишь много позже узнал Иван, что возвращение его двоюродного брата в шахтерский край не было случайным, а был он послан большевистской организацией для политической агитации в рабочей среде.
Чем ближе становился октябрь 17-го года, тем больше времени проводил Иван Людников в рабочем отряде, командиром которого выбрали Ефима Бирюкова. Появилось и оружие — винтовки, пулеметы. Иван старательно изучал пулеметное дело, зачитав до дыр привезенный братом с фронта «Устав»
[91] к пулемету «максим». Но эти знания ему пригодились позже, а начал юный Людников свою службу в качестве красногвардейца ездовым на пулеметной повозке Юзовско-го рабочего отряда. В конце октября революционные бойцы, а вместе с ним и Иван, приняли боевое крещение в схватке с казаками и своими умелыми и решительными действиями вынудили их отступить. Месяц спустя они вновь сошлись в схватке с казачьими войсками под Макеевкой и разгромили крупную часть из нескольких сотен человек.
