Меня несло, и я капризничал, как ребенок. Я купил свой первый мотоцикл: голубой «Судзуки Katana 600». Я не умел на нем ездить и уронил его в первую же неделю. Но был слишком крут, чтобы ездить на побитом байке, поэтому купил новый, красненький.
Этот байк уронил Джей-Эл. Повреждения были не очень серьезными — так, пара царапин. Но потом Гарри решил не уступать Джей-Элу и расколотил его в хлам. Я решил, что это знак, и байки, наверное, не мое — тогда я купил бирюзовый «Корвет T-top».
Я выстроил все машины и мотоциклы перед домом и пригласил в гости папулю, чтобы показать, как хорошо живу. Папуля приехал на своем неказистом рабочем фургоне. Он всегда считал, что автомобиль — это инструмент. Я гордо стоял у дома, когда он вышел из машины. Мы обнялись.
— «Корвет» я купил только на прошлой неделе, — сказал я.
— Это все твои? — спросил он, с презрением глядя на мой сверкающий автопарк.
— Ага, — гордо ответил я.
Я уважительно вытянул руки по швам, но мысленно представлял, что стою в самой крутой стойке би-боя.
— Парень, зачем же тебе три машины? — сказал папа. — Жопа-то у тебя одна.
Не совсем такого ответа я ждал. Но прислушиваться к его вычислениям не стал: не зря же Джаззи Джефф и Фреш Принц в 1988 году получили «Грэмми» за песню «Родители ничего не понимают».
Мы с Мелани перестали заниматься сексом.
Что-то между нами переломилось. Мы оба страшно хотели, чтобы все стало как раньше, но нам едва исполнилось по двадцать. Наши романтические мечты были слишком хрупки, чтобы пережить беспощадную незрелость.
Я начал часто мотаться в Лос-Анджелес. Тогда я впервые почувствовал вибрацию большого города. Как только самолет приземлялся в аэропорту LAX, что-то во мне пробуждалось и тоже начинало вибрировать. Моя душа была в гармонии с душой этого города. Меня восхищала его атмосфера. Мне не хотелось спать, я всегда был бодр, моя кожа светилась, я хорошо ел и хотел тренироваться. Я чувствовал вдохновение. Уже позже я осознал, насколько важно правильное окружение. Выбор города для жизни так же важен, как выбор спутника.
А я как раз повстречал Таню Мур. Она воплощала собой солнце и возможности Лос-Анджелеса — всю суть Западного побережья. Сногсшибательная, утонченная, но понимающая мир улиц. Она знала, по каким районам можно гулять, а которые объезжать стороной. Она научила меня, что филадельфийскую бейсболку надо снимать еще в аэропорту, и я надевал ее уже только в самолете обратно.
Пух Ричардсон был звездным защитником баскетбольной команды УКЛА, и это был наилучший расклад для двадцатидвухлетнего черного парня, не считая карьеры рэпера-миллионера. Он родился и вырос в самом сердце Южного Филли, и по универу расхаживал как начальник. Пух был главным во всем кампусе, и когда приезжали его братаны из Филли, он выкладывался на полную.
Пух встречался с двоюродной сестрой Тани Джией, которая по сути управляла его жизнью. Она следила за тем, что он ест, с какими журналистами встречается. Она выставляла всех из комнаты, когда ему нужно было готовиться к тренировке. Такой формат отношений показался мне очень зрелым. Пух был звездой, но он буквально не знал, где находятся его кроссовки. У него была одна задача — хорошо играть в баскетбол. Джия занималась всем остальным. Увидев их вместе, я понял, что хочу так же. Они совместно работали над операцией «Пух Ричардсон поступает в НБА» (в итоге он играл в лиге целых 10 лет).
Мы с Чарли Мэком прикатили в Павильон Поли, где команда УКЛА играла со Стэнфордом. Мы встретились с Пухом в раздевалке после игры.
— Филадельфия приехала! — завопил он.
Первое, что чувак из Филли замечает, когда один из его корешей переезжает в другой город — это то, как паршиво выглядит его стрижка-фейд. Филли славится своими фейдами, мы их изобрели, и мы делаем их лучше всех.
— Чувак, у тебя косорукий парикмахер, — был обязан сказать я.
Да что там, я бы в любом случае так сказал. Когда ты из Филли, а кто-нибудь стрижется в другом городе, надо обязательно сказать, что стрижка паршивая.
— Да, тут этому пока не научились, — отшутился Пух, трогая выбритые виски.
Если ты из Филли, ты обязан ответить что-то в таком духе.
Он познакомил меня с Джией и ее двоюродной сестрой Таней. Наверное, я слишком открыто восхитился красотой Тани, потому что Пух тыкнул мне в лицо полотенцем.
— Хорош пускать слюни — еще поскользнешься и упадешь.
Я смущенно отпихнул полотенце, но улыбаться Тане не перестал.
— Наверное, в Филли что-то подсыпают в воду, чтобы вас таких красавчиков там выращивать, — сказала она.
Пух встрял в разговор:
— Йоу, Таня, я тебе отвечаю, этот чувак — будущая звезда. Хватай его, пока не улетел.
Зачем меня хватать? — подумал я. — Она же назвала меня красавчиком.
Из всех моих друзей только Джей-Эл видел, как я плачу. Однажды в поезде по дороге в Нью-Йорк я разрыдался у него на груди, рассказывая ему о Мелани. Джей-Эл — парень не эмоциональный, а я не сдерживался. Потом он признался мне, что в тот момент решил защищать меня до конца своих дней.
Однажды Джей-Эл отвел меня в сторонку:
— Чувак, ты что-то в последнее время много дерешься. Что за дела?
А я ввязывался в драку буквально каждые выходные. Не знаю, из-за чего: то ли знал, что Баки за меня горой и Чарли Мэк всегда рядом, то ли это было единственное успокоительное для моего беснующегося сердца — но я начал бить без предупреждения всех, кто косо на меня посмотрит. Я злился, потому что даже «Грэмми», миллионы долларов и алый IROC не смогли заполнить зияющую дыру у меня внутри.
Деньги, секс и успех. Когда их у тебя нет, думаешь — ну блин, были бы у меня деньги, секс и успех, все пошло бы на лад! Это огромное заблуждение, но многим оно психологически помогает двигаться дальше. А вот когда ты уже стал богатым, знаменитым и успешным, начинает закрадываться пугающая мысль: возможно, проблема во мне.
Конечно, я быстро отмахнулся от этой чуши. Мне просто нужно больше денег, больше женщин, больше «Грэмми».
Звукозаписывающая компания была готова к следующему альбому. Мы продали три миллиона пластинок, получили первую в мире награду «Грэмми» за рэп, и новый альбом должен был переплюнуть все это.
Джей-Эл хотел, чтобы мы сделали предварительную запись у Джеффа. Пока я покупал машины, шмотки и дома, Джефф превращал свой подвал в домашнюю студию звукозаписи, похожую на капитанский мостик из сериала «Звездный путь». Джей-Эл считал, что выгоднее всего будет заготовить все наши идеи на юго-западе Филли, а потом поехать в Лондон записывать окончательный вариант. Jive владели там студиями записи, и мы получали лучшие расценки.
Но у нас была идея получше. Джефф предложил записываться в знаменитой студии звукозаписи на Багамах — Compass Point Studios. В конце концов, там записывались Мик Джаггер, Грейс Джонс, Дэвид Боуи, Шаде и даже Iron Maiden. А раз мы теперь большие звезды, вполне логично ехать туда же, куда едут все мультиплатиновые исполнители. Джефф с нетерпением ждал возможности посмотреть, как у них там все устроено в плане техники. А мне хотелось заценить два огромных казино, которые как раз недавно открылись в Нассау.
