— Да, только…
— Что?
— Я… боялась, что, возможно, Белле вы небезразличны.
Адам весело усмехнулся.
— Неужели вы действительно считаете, что в этом случае она согласилась бы играть роль дуэньи?
— Нет, конечно, нет, — сказала она с доверчивой улыбкой.
Адам вспомнил дам: и тех, которыми восхищался, и которые отвечали на его чувства. Он наслаждался их ласками в постели, но никогда не испытывал желания защищать и лелеять женщину. Подобное ощущение было совершенно новым, непривычным, немного пугающим, и кроме того, нужно признать, обстоятельства были самыми неподходящими.
Он не сознавал, что хмурится, пока не заметил, что нежная улыбка Рейны погасла и она снова опустила глаза.
— Что тревожит вас, дорогая?
Адам говорил мягко, и Рейна, вновь охваченная нерешительностью, подняла голову и выпалила:
— Я… пожалуйста, простите меня!
— За то, что вы посчитали меня неверным и капризным?
— О нет. В тот вечер, когда…
— За то, что едва не сломали мою несчастную челюсть?
— Д-да. У меня не было возможности извиниться перед вами вчера.
— Думаю, у вас было достаточно оснований так поступить.
Девушка слегка покачала головой.
— Не хотите ли еще раз меня ударить?
— Нет, я виновата не только в этом, — воскликнула она, похожая в эту минуту на ребенка, готового исповедаться во всех грехах.
— Ах, еще одна мрачная тайна, которая заставит меня краснеть?
Рейна мрачно посмотрела на негои пробормотала:
— Я никогда раньше не целовала ни одного мужчину кроме отца и братьев, конечно. Должно быть, вы нашли меня крайне… недобропорядочной.
Адам мудро сдержал смех.
— Мне показалось, что это я вас поцеловал.
— Нет-нет, вы только… только начали! И не вините себя за то, что случилось! Наверное, я просто… безнравственное создание.
Он улыбался ей, и Рейна, нахмурившись, распрямила плечи.
— Я ударила вас, — произнесла она, вызывающе вздернув подбородок, — потому что вы меня оттолкнули и не хотели… не хотели целовать.
Адам перестал улыбаться.
— Рейна, вы несете ужасный вздор.
— Я не дурочка, — негодующе прошипела она. — С вашей стороны не слишком любезно оскорблять меня и издеваться.
— Ваши глаза так же зелены, как листья на этом розовом кусте, особенно когда вы сердитесь. Но вы не должны каяться во всех придуманных грехах, Рейна. Позвольте разделить их с вами! Я оттолкнул вас, потому что не хотел компрометировать. Что ни говорите, а мы были в королевском дворце!
Он заметил, как краска медленно заливает щеки девушки.
— Именно так говорила Арабелла.
— Она иногда весьма проницательна.
— Белла также сказала, что мне следует побеседовать с вами наедине.
— Вряд ли в этом есть смысл, сага.
О Боже, мало того, что он так и не сумел пока разобраться, кто повинен в захвате кораблей, тут еще сестрице вздумалось играть роль свахи! Это все ее работа! Он не хотел, чтобы это случилось!
Адам медленно выпрямился, глядя куда-то мимо Рейны.
— На генуэзской вилле Арабеллы, — сказала девушка, посмотрев ему в глаза, — изумительные сады. А среди клумб и деревьев расставлены мраморные статуи обнаженных богов и богинь. Мне казалось, они прекрасны, что бы там ни говорил мой отец. Но вы, маркиз… вы красивее любой статуи, красивее всех мужчин, которых я видела когда-либо.
— Даже с моей пиратской черной бородой? — осведомился Адам как можно беспечнее. Но голос почему-то не слушался и звучал гортанно-хрипловато.
Рейна подняла руку и легонько коснулась кончиками пальцев его заросшего подбородка.
— Да, — кивнула она.
«Она слишком молода и невинна, — думал Адам, вынуждая себя отстраниться, — и к тому же ее привлекает моя романтическая внешность». Но он не хотел верить в то, что это увлечение серьезно.
— Пойдем, — почти грубо бросил он, — присядем где-нибудь.
И, крепко схватив девушку за руку, повлек к узкой мраморной скамье в тени увитой розами беседки.
Рейна чинно уселась рядом с ним и, словно примерная Школьница, сложила руки на коленях.
— Я знаю, что вы сицилиец. Расскажите о своем Доме. У вас есть братья и сестры?
— Да, одна сестра. Ваша ровесница… нет, года на два старше, — ответил Адам. По крайней мере хоть тут не приходится лгать.
— Она замужем?
— Нет. Она так же непостоянна, как я.
— Неужели, маркиз? — шутливо удивилась Рейна. — Я что-то не заметила.
Адам нежно погладил ее ладонь.
— Вы, вероятно, правы.
— Вы долго пробудете в Неаполе?
— Вполне возможно, — загадочно улыбнулся он. На загорелом лице блеснули белоснежные зубы. — Знаете, мой отец женился довольно поздно, когда ему было за тридцать. Я скорее всего обзаведусь женой гораздо раньше.
— Вы уже нашли свою избранницу?
Адам на секунду отвел глаза, удивляясь собственной откровенности. Какого дьявола он сказал это? И что на него нашло?
Однако вслух он ответил многозначительно, словно уже решив для себя что-то:
— Думаю, да. Может быть, так предначертано судьбой. Ведь мои родители, как оказалось, тоже были предназначены небесами друг для друга.
— Она… итальянка?
— Она — совершенно особенная, не похожая на других, Рейна.
— И эта совершенно особенная девушка красива? Адам долго изучал ее нежное лицо.
— Она прелестна, — признал он, наконец. Брови Рейны недоуменно поднялись.
— Не понимаю, — вздохнула она.
— Вот как?
Рейна вгляделась в молодого человека и тут же утонула синеве его глаз.
— Я не глупенькое дитя, — обиделась она и снова осторожно погладила его по щеке. Однако Адам перехватил ее руку и вновь положил ей на колено.
— Нет, но вы слишком молоды, и семья до сих пор вас оберегала.
Она вызывающе вздернула подбородок, чем немало развеселила Адама.
— Вы правы, маркиз. Но если бы я встретила человека, с которым захотела бы связать жизнь, вряд ли моя наивность послужила бы помехой.
Адам понимал, что сейчас ему лучше держать язык за зубами, однако против воли спросил:
— И вы уже встретили такого человека?
— Да, — не колеблясь, заявила она.
Адам внезапно поднялся, почувствовав, что больше просто не сможет усидеть рядом с ней. Рейна отпрянула.
