5-й этап: 1781–1792 гг. – характеризуется преобладанием так называемого теоретического (или научного) масонства, существовавшего в двух вариантах. Первый вариант – это шведская система, проникшая в Россию после поездки Куракина в Стокгольм. Оформилась она в феврале 1778 г., когда после визита шведского короля Густава III в Россию был открыт Капитул Феникса как Высшее масонское правление шведской системы в России. О его существовании знали только избранные – «просветленные братья» высших степеней (с четвертой и выше). Для непосвященных в высшие степени главным органом управления являлась Великая Национальная ложа, фактически alter ego Капитула Феникса (состав почти тот же). Первым префектом и того и другого был назначен князь Гавриил Петрович Гагарин (1745–1803), тайный советник, сенатор, склонный к мистике.
Как уже сообщалось выше, шведская система была во многом компилятивной, эклектичной, объединяя в 10 степенях и английскую систему (степени 1–3), и шотландскую (степени 4–5), и тамплиерство (степени 6–9), и, наконец, розенкрейцерство (10-ая степень). Основывалась она на принципах строгой иерархичности, беспрекословного подчинения низших братьев высшим, анонимности высшего руководства, отсутствия выборности, сословности на стадии рыцарских степеней, нетерпимости к другим масонским системам. Глава Капитула Феникса назначался главой Стокгольмского Капитула герцогом Зюдерманландским, тем самым русские масоны должны были оказаться в полном подчинении у Швеции. Именно этот момент сразу же вызвал подозрения у правительства Екатерины II, которая и дальше относилась к шведской системе с недоверием. Тем не менее, на первых порах шведская система приобрела большую популярность и по подсчетам Т. О. Соколовской к 1780 г. к ней примкнули 14 лож: «Апполона», «Горуса», «Феникса», «Благотворительности», «Блистающей звезды», «Св. Александра» в Петербурге, «Трех мечей», «Осириса», «Аписа», «Трех христианских добродетелей», «Союз молодых воинов» (состоял из французов) в Москве, «Нептуна» в Кронштадте, «Трех секир» в Ревеле, «Военного союза» в Кинбурне.
[191]
В мае 1780 г. глава всех масонов шведской системы герцог Карл Зюдерманландский прислал в Россию инструкцию об учреждении при Капитуле Феникса Директории для централизованного управления русским масонством. Интересно, что введение такой системы для России объясняется в духе концепции Монтескье – обширностью пространств и необходимостью быстрого и точного выполнения законов, а также особого надзора для пресечения злоупотреблений и беспорядков. Не менее интересна структура Директории, которая делилась на 2 палаты (явное сходство с Парламентом): нижнюю (исполнительную, туда должны были входить масоны 7–8 степеней посвящения) и верхнюю (законодательную, куда входили братья 9 степени или командоры).
Директория подчинялась Великому мастеру IX Провинции, т. е. Карлу Зюдерманландскому. Все новые ложи могли утверждаться только с его разрешения, вводились обязательные полугодовые отчеты, направлявшиеся в Стокгольм, право Великого Стокгольмского Капитула присутствовать на заседаниях Директории Капитула Феникса и т. д.
С другой стороны, видимо, чтобы не оскорбить патриотических чувств русских масонов, в текст клятвы вступающего в рыцарскую степень были внесены изменения, и она была отредактирована так, чтобы не нарушать присягу российскому монарху: «клянусь повиноваться Великому Гроссмейстеру (т. е. Карлу Зюдерманландскому) во всем, что не противно верности, повиновению и покорности, коим я обязан моим законным государям и, как светским, так и церковным властям»
[192].
Таким образом, возможные обвинения со стороны верховной власти в нарушении верности российскому престолу становились безосновательными.
В состав Капитула Феникса вошли представители высшей аристократии: князь Г. П. Гагарин (префект Капитула), князь Н. В. Репин, граф Ф. С. Строганов, граф А. И. Мусин-Пушкин, князья Долгорукие, князья Куракиных, графы Апраксины, графы Шуваловы и другие.
Однако уже с конца 1781 г. из-за того, что кн. Г. П. Гагарин поступил на государственную службу и был переведен в Москву на должность обер-прокурора 6 департамента Сената, собрания Капитула Феникса в Петербурге приостановились, центр российского масонства постепенно перемещается в Москву. К тому же отнюдь не всех русских масонов устроила новая шведская система. Тот же Елагин ее не признал, продолжая вести работы по английской трехстепенной системе. Примерно также поступило и большинство московских масонов во главе с И. Г. Шварцем и Н. И. Новиковым. В результате около половины всех российских лож шведскую систему не признали. Причина кроется в том, что из Швеции были присланы акты посвящения и обрядники не выше 7-ой степени. Из-за этого не была сформирована верхняя (законодательная) палата Директории (она должна была состоять из командоров 9-ой степени). К тому же никаких обещанных высших тайных знаний русские масоны от шведских лож не получили.
На волне этого разочарования и возникло второе направление «теоретического» масонства – московское розенкрейцерство. Связано оно прежде всего с деятельностью профессора Московского университета по кафедре философии и беллетристики И. Г. Шварца (1751–1784) и известного российского просветителя и издателя Н. И. Новикова (1744–1818). В 1779 г. и Шварц, и Новиков (к тому времени руководитель петербургской ложи «Латоны») переехали в Москву. Оба оказались не удовлетворены ни шведским, ни «елагинским» масонством. В первом их не устраивал явный перекос в сторону ритуалистики и обрядности, которые сильно смахивали на бутафорскую и ничего не давали для развития души. К тому же, еще раз отметим, что к тому моменту (а прошло уже 3 года с момента организации шведской системы в России) русские масоны никаких обещанных тайных знаний высших степеней не получили. Во втором, «елагинском» масонстве, Шварца и Новикова не устраивала сама постановка целей масонской деятельности. В елагинском катехезисе говорилось, что «вступать в масоны надо не для приобретения добродетелей, которые можно найти через веру и гражданские узаконения, и не для снискания премудрости, которую можно найти в школах, но для открытия и предания потомству некого важного таинства»
[193], т. е. подразумевалось высшее мистическое знание, скрытое в масонстве, обнаружить и воспринять его – именно в этом, по-Елагину, состояла главная цель масонства.
Иначе рассматривал этот вопрос Новиков: «Душа и дух да будут единственными предметами нашими». Цель масонства Новиков, как и Шварц, видел в стремлении найти «правду человеческих отношений, освободить религиозное чувство от ложных заблуждений, пролить свет на природу личности и ее отношение к миру вообще, самому себе и своему ближнему в частности
[194].
