Когда наконец она затихла, Джеймс поднял голову, улыбнулся ей и шепнул:
– Сейчас, Джесси.
Привстав, он устроился между ее бедер и склонился над ней. Ему захотелось немедленно ворваться в Джесси, но он намеренно не спешил и с каждым дюймом плоти, входившей в тугие глубины, испытывал наслаждение, похожее на боль, или боль, похожую на наслаждение... он не знал, лишь боялся, что все это внезапно кончится. Он жаждал, чтобы это невероятное ощущение длилось вечно. Но он вошел в нее. До конца. Заполнил до отказа.
Джеймс лег на жену, опираясь на локти.
– Джесси, тебе хорошо?
Джесси открыла глаза.
– Мне всегда хорошо с тобой, Джеймс. Особенно когда ты становишься частью меня. Я хочу, чтобы так было всегда. Чтобы мы были едины.
Она приподнялась и обхватила ногами его спину. Джеймс с силой вошел в нее и, к своему полнейшему изумлению, почувствовал, что ее потаенные мускулы, вздрогнув, обхватили его напряженную плоть, сжимая, поглощая, и дрожь становилась все сильнее, пока Джеймс не просунул руку между их сплетенными телами и не нашел затвердевший холмик. Джесси пронзительно вскрикнула. Но Джеймс, не убирая руки, продолжал касаться крохотного влажного бутона и как раз в то мгновение, когда Джесси содрогнулась, излился в ее теплую пещерку.
– О Господи, – пробормотала Джесси, целуя мужа в плечо и притягивая к себе. – О Господи.
Джеймс припал губами к розовой мочке нежного ушка.
– Мне ужасно стыдно, Джеймс. Я испытала наслаждение дважды. Это, конечно, совершенно необычно, и я ужасно смущена.
– Хорошо, я никогда не буду больше этого делать.
Джесси укусила его за кончик носа.
– Ну... не настолько уж мне стыдно, – подумав, заявила она, снова прильнула к нему и потянула на себя.
Джеймс был очень тяжелым. Джесси задыхалась, но терпела.
– Такое бывает со всеми женщинами?
– Нет.
– Значит, я особенная.
Джеймс пожал плечами, и снова лизнул ее ухо.
– Многое зависит от мужчины, – пояснил он. – Некоторым просто все равно, другие не знают, как это делается, и поскольку у женщин обычно меньше опыта, они ничего не чувствуют вообще. Можешь представить, что до конца жизни не испытаешь блаженства в постели со мной?
– Ни за что. Не могли бы мы повторять это каждую ночь?
Она поцеловала его в плечо и стиснула еще сильнее.
– Я знаю, последние две ночи ты не прикасался ко мне из-за кошмаров, но, пожалуйста, не делай больше этого, иначе я буду настаивать на немедленной поездке на Окракок. Скоро, очень скоро мы отыщем сокровище Черной Бороды. Только подумай, драгоценности, горы драгоценностей, и все они будут наши. Тогда мы так разбогатеем, что скупим весь Мэриленд.
Она захихикала, и Джеймс улыбнулся жене.
– Мне нравится, как ты хихикаешь. Смейся почаще.
– Хорошо. Джеймс, а как быть с нашими матерями?
– Не обращать на них внимания.
– Твоя мать всем говорит ужасные вещи, а потом выкручивается, чтобы никто не понял, какую гадость она сказала?
– Нет, только некоторым людям. Когда мы приехали в Чейз-парк после свадьбы Маркуса и Дачесс, она использовала этот прием, чтобы изводить Дачесс. Но как-то Дачесс отплатила ей тем же. С тех пор мать притихла.
Джеймс вздохнул, но тут же насторожился и застыл, словно сеттер, почуявший фазана. Руки Джесси погладили его спину, поползли ниже, ласкающе провели по ягодицам. Джеймс снова наполнил ее. Пальцы Джесси проникли между его бедер, и Джеймсу показалось, что сейчас он испустит дух.
– Ты понимаешь, что делаешь?
– Надеюсь, Джеймс, надеюсь. О, да ты, кажется, тоже увеличиваешься в размерах.
– Из чистой необходимости, женушка.
– Знаешь, существует еще одна тайна.
Джеймс, измученный до такой степени, что почти не мог дышать, уставился на жену. Ему хотелось лишь одного – свалиться и заснуть, но он продолжал нависать над Джесси, опираясь на локти. Чуть раньше он едва не раздавил жену, но она не жаловалась. Только теперь в ее глазах светилось возбуждение, сменившее, к несчастью, затуманенный удовлетворенный взгляд.
«Женщины, – думал Джеймс, тряся головой, чтобы не заснуть, – так отличаются от мужчин! Сейчас она должна шептать мне любовные слова, тереться о мое вспотевшее тело, а потом заснуть, если даже моя напрягшаяся плоть снова затвердеет в ней».
Но Джесси и не думала спать, словно бесконечное наслаждение неожиданно придало ей новые силы. Сам Джеймс сейчас, кажется, смог бы проспать не меньше недели.
– Что за тайна?
На самом деле ему было совершенно все равно. Он просто не мог больше бодрствовать. Джеймс оторвался от жены, рухнул рядом и привлек ее к себе.
– Какая тайна? – снова спросил он, пытаясь вспомнить, когда в последний раз был таким блаженно довольным, в таком согласии с окружающим миром.
И причиной этих прекрасных ощущений была Джесси Уорфилд. Бывшая соплячка. Удивительно.
– О, мне очень жаль, я забыла, о чем думала. Мыслями я все время обращалась к тому, как это восхитительно, Джеймс, когда ты выскальзываешь из меня, а я трепещу от восторга.
– Помолчи, Джесси. Я на краю гибели. Какая тайна?
– Ты слышал об исчезнувшей колонии на острове Роанок?
– Конечно. Сэр Уолтер Рейли, судовладелец, финансировал экспедицию. Он доставлял колонистов на Аутер-Бэнкс, а именно на остров Роанок, где-то в конце XVI века.
– Да, в 1587 году. Там жили около сотни переселенцев из Англии, включая женщин и детей. Собственно говоря, первым ребенком, рожденным на американской земле, была Вирджиния Дэйр, внучка Джона Уайта, главы колонии. Когда сэру Уолтеру пришло время покидать остров, колонисты попросили Джона Уайта вернуться в Англию, пополнить припасы и напомнить правительству об их существовании. Однако в 1588 году Испания напала на Англию, и ни один корабль больше не посетил остров Роанок. Уайт смог вернуться туда только в 1590 году. Он и его люди высадились на сушу, но не обнаружили ни одного человека. Ни следа. Ни единой души. Массовых убийств явно не произошло – ни костей, ни скелетов, ни развалин, ни сожженных домов. Колонисты просто растворились в воздухе. С тех пор их исчезновение оставалось тайной. Многие пытались разгадать ее и выдвигали самые невероятные теории.
– К чему ты клонишь, Джесси?
– Я. Именно я ее разгадала.
– Что?!
– Но... не до конца... и все же обязательно ее разгадаю, и для этого мне не придется изучать прошлое этих несчастных. Просто дочитаю до конца дневник Валентины, кажется, так ее звали, хотя я в этом не уверена. Впрочем, она называет себя именно так. Фамилии не указывает. Только сначала нужно разыскать эти дневники.
