Мне приходится притормозить и свернуть на обочину, потому что её признание отзывается болью в моём сердце.
– Сестрёнка, ты не паршивый человек. Ты человек со своими убеждениями и своими взглядами на эту жизнь. Ты не должна думать, что мы осуждаем тебя. Ты наша Мэнди, любительница старушек. И мы любим тебя. Милая, мы очень любим тебя, – говорю я.
Мэнди всхлипывает и кивает.
– Я знаю. Бонни, я знаю, но почему-то я не умею показывать, как люблю вас. Я забыла о вас и словно нет у меня семьи, хотя вы потрясающие, – плачет она.
Отстёгиваю ремень безопасности и обнимаю её.
– Ну, что ты, Мэнди. Не надо, у тебя всегда была и будет семья, что бы ты ни сделала. Посмотри на нашего отца. Он выкидывает такое, что впору бы его выгнать, но мы его любим. Или на меня посмотри. Я мечусь между двух мужчин и создаю проблемы всем. А Скот так, вообще, психопат и свихнулся на детях. Видишь, Мэнди, у всех есть хорошие и плохие стороны. Но это наши плохие и хорошие стороны. Мы любим этих людей именно за это. Если бы они были другими, то это была бы уже не наша семья.
– А если плохих сторон больше? – Горько шепчет сестра.
– Вряд ли. Тебе просто надо увидеть свои хорошие стороны. То, что видим мы. Порой люди считают, что их минусы ужасны, но другие принимают их за плюсы. Для кого-то честность это порок, для кого-то молитва. Все мы разные, но каждый из нас уникален. И ты тоже уникальна. Мы любим тебя, Мэнди. Я люблю тебя и пусть ты не присылаешь мне подарки, но я знаю, что и ты любишь меня. Я это знаю, – глажу её щеку, и она улыбается.
– Правда? Ты помнишь, что я тебя люблю?
– Каждый день. Я помню и никогда не забуду. Я всегда буду твоей сестрой, и я никогда не отвернусь от тебя. Мы семья. Мы будем проходить все испытания вместе, даже если кто-то живёт на другом континенте. Тебе лучше?
– Да, Бонни, спасибо. Мне это было очень нужно, – кивает она.
Отпускаю Мэнди и натягиваю ремень, улыбаясь ей.
– Тем более, скоро нас будет двое тех, кто не живёт в Америке.
– Что? Ты уезжаешь? С Оуком? – Взвизгивает она.
– Вероятно. Это будет известно точно после праздников и решения моего босса. Но я собираюсь ехать за ним.
– Вау, я всегда думала, что ты привязана к нашим родителям больше остальных.
– Да, я люблю наших родителей, но Оука я люблю иначе. И родители поймут, что я борюсь за своё будущее и за любовь. Они не осудят, поэтому я сейчас сама привыкаю к мысли, что нас будет разделять большое расстояние.
– Ничего себе, Бонни. Оук тебе предложил ехать с ним?
– Не совсем. Я начала этот разговор и сказала ему, что готова. Но, кажется, он не особо рад. То есть он согласился на моё предложение, но без какого-то энтузиазма. И мне страшно из-за этого, Мэнди. Вдруг я для него только рождественское приключение и всё? Я боюсь, что мы расстанемся и я окажусь ни с чем. Но я стараюсь не думать об этом и верить Оуку. Правда, стараюсь, но пока выходит паршиво, – кривлюсь я.
– А на какие жертвы Оук идёт ради тебя? – Интересуется Мэнди.
– Зачем ему идти на жертвы?
– Ну, ты бросаешь свой дом и родителей, ради него. А он что сделает? Он говорил тебе о том, где вы будете жить, как это будет, что он готов тоже изменить свою жизнь?
– Он… будет стараться, а нюансы мы не обговаривали, и я никого не бросаю.
– Но, Бонни, это нечестно. То есть ты ему даёшь всё, а он ничего? Ради него ты меняешь свою жизнь кардинально, а он в принципе ничего не делает. Это ведь не равноценно. Только ты чем-то жертвуешь.
– Я ничем не жертвую. Это мой выбор, – возмущаюсь я.
– Ладно, твой так твой, только не превратись в рабыню Оука. В отношениях оба человека должны идти на уступки. А ты, словно пытаешься загладить свою вину в прошлом, потакая ему во всём. Так нельзя. Не забывай о своей гордости, Бонни. Я не хочу обидеть тебя, но Оук никогда не был человеком, на которого можно положиться.
– Мэнди, он другой. Он… другой, вот и всё.
– Хорошо-хорошо, я просто говорю о том, что он тоже должен приложить усилия. Он виноват побольше тебя, так что это он обязан умолять тебя быть с ним, а не ты.
– Я не умоляла!
– Словами нет, но вот действиями. Ты говоришь ими ему о том, что готова жрать дерьмо с его рук, только бы он был рядом. Это то же насилие, Бонни.
– Ты несёшь бред, Мэнди. Серьёзно, Оук никогда не позволит себе меня унижать.
– Правда? – Сестра скептически поднимает бровь, припоминая мне вчерашний случай.
– Он просто… бывает у него. Он извинился.
– Ага, это из разряда, когда мужчина бьёт женщину, потом извиняется, она его прощает и через какое-то время всё по новой.
– Оук не бьёт меня!
– Физически нет, но словами да.
– Не понимаю, Мэнди, почему ты так его ненавидишь? – Бросаю на неё возмущённый взгляд.
– Я не ненавижу Оука, я люблю тебя. И я не хочу, чтобы ты страдала. Я боюсь этого, Бонни. Боюсь, что он всё же окажется мудаком. Мне нравится Оук, но, когда он причиняет боль моей сестре, я представляю его с проколотыми яйцами. Я просто прошу тебя подумать. Хорошо подумать о том, стоит ли он всех этих изменений в твоей жизни, ладно? Подумай и получи от него чёткий план вашего будущего, потому что по его виду не скажешь, что он готов к чему-то серьёзному. Его кровать ещё от Трейси не остыла, а ты уже собираешься всё бросить.
Поджимаю губы, чтобы не заорать на Мэнди. Она не имеет права так говорить об Оуке. Да, он ошибся, но с кем не бывает, правда? И я люблю его. Это не значит, что я потеряла гордость или буду унижаться. Я ищу компромиссы. Они очень важны в отношениях. Оук ведь тоже идёт на компромиссы, он поедет со мной выбирать ёлку для наших семей, а потом будет украшать одну из них. А Оук ненавидит всё это. Рождество его в принципе бесит.
– Ты никогда не была влюблена, Мэнди, и ты ничего не знаешь о том, что такое отношения. Они предполагают иногда смягчать обстоятельства и что-то менять, ради другого человека. Пусть для тебя это потеря женского достоинства, но любовь стоит многого. Она стоит прощения. Надеюсь, когда-нибудь ты влюбишься и поймёшь, что нельзя всё делить на чёрное и белое. Надо быть лояльней к людям, – спокойно говорю я через несколько минут.
– Я надеюсь, что никогда не влюблюсь, потому что я не собираюсь портить свою жизнь из-за какого-то придурка и отказывать себе в том, что мне нравится, – фыркает сестра.
– Почему ты так ненавидишь любовь, Мэнди? Дело ведь в этом. Ты отвергаешь искренность между мужчиной и женщиной. Ты два года после свадьбы Скота предрекала крушение их семьи, но они до сих пор вместе. Ты не веришь в нас с Оуком. Почему? С каких пор ты перестала верить в любовь? – Удивляюсь я.
– Я никогда в неё и не верила. То есть в любовь между членом и вагиной я верю. Я верю в секс и всё. Я достаточно в своей жизни слышала историй о любви, но они никогда не заканчивались хорошо. Зачастую это свадьба с другим человеком и жизнь по пунктам. Ты тоже такой вариант выбрала с Расом. Это работает. Только этот вариант и работает. Никто не хочет испытывать боль, когда тебя предают, – в её голосе столько горечи, что меня это немного потрясает. Мы давно с ней не говорили вот так открыто, и я понимаю, что практически не знаю свою сестру. Я знала её давно, пока она не сбежала, но сейчас я не понимаю, что творится в её голове.
