– Нет, ну вы только посмотрите! Никто не хочет работать! Сталина на вас не хватает! – надрывался женский голос в каком-то из кабинетов.
Я была настолько выбита из колеи после разговора со следователем, что толком земли под ногами не чувствовала, словно в дурмане плыла по коридору. Пока внезапно дверь не открылась и на меня не налетела пожилая женщина в зеленом пальто и шляпке.
– Поаккуратней, деточка, вокруг люди, – возмутилась незнакомка. По голосу я узнала, что именно она кричала.
– Простите, я вас не заметила, – извинилась я. Похоже, день у меня сегодня такой выдался – на людей налетать. – Бабушка Ата?
Я как присмотрелась, так сердце замерло.
– Вы обознались, – посуровела женщина и тут же припустила по коридору широким резким шагом.
Я едва за ней успевала, но ошибки быть не могло. Вот таким случайным образом судьба столкнула меня с бабушкой Агатой – матерью покойного отца.
– Я Вика! – На улице мне удалось ее догнать и даже обогнать, чтобы заглянуть в лицо. – Ты разве меня не узнала, бабушка?
– Какая я тебе бабушка? – поморщилась она. – Отойди, я спешу.
– Я не могла обознаться, – покачала головой я. Те же глаза цвета весенней зелени, родные черты лица... Отец очень был похож на Агату, а я напоминала его и бабушку. – Но как? Я думала, ты мертва… Мама сказала…
– Даже не смей при мне упоминать эту гадину! – запальчиво воскликнула женщина, чем тут же выдала в себе Агату Алексееву – мою вполне живую, как оказалось, бабушку. – Для всей вашей семейки я действительно умерла, не мешайся под ногами.
Она говорила так сурово, так крепко поджимала губы и стреляла глазами, что я даже растерялась. Мгновения хватило, чтобы Агата обошла меня и влилась в толпу прохожих, спешащих по проспекту.
Я плохо помню то время, когда отца не стало. Это был для меня слишком сильный удар. Наверное, я даже до сих пор от него не оправилась. Хотя времени прошло достаточно, но только вот оно такие раны точно не лечит.
Бабушка Агата как-то резко пропала из нашей жизни. Через полгода после похорон отца мама сказала, что у Агаты не выдержало сердце. Лида была слишком мала, чтобы что-то соображать, а мне и в голову не пришло бы засомневаться в словах матери… Разве о таких вещах лгут?
Как оказалось, лгут все и обо всем. Даже удивляться не стоило, хотя эта способность у меня не атрофировалась и после недавнего неприятного прозрения.
Я вернулась в машину и минут двадцать сидела просто так, не заводя мотор, ничего не делая, просто думая обо всем. А потом собралась с духом и поехала в тот район, где жила Агата. Точный адрес я не помнила, но зрительно смогла отыскать нужный дом, подъезд и квартиру.
Уверенности, что бабушка не переехала, не было. Когда нажимала на звонок, пальцы у меня дрожали.
Довольно долго мне никто не открывал, я даже успела отчаяться, но уходить не собиралась. Звук проворачиваемого ключа в замочной скважине стал для меня музыкой для ушей. Через миг дверь открылась, на пороге стояла Агата.
– Зачем пришла? – Судя по ее виду, она совершенно не была мне рада. – Решила прикарманить чужое добро? Я исключила вас из завещания, после моей смерти все отойдет государству.
И она резко попыталась захлопнуть дверь, но я успела поставить ногу.
– Ой! – А в фильмах все смотрелось легко и совсем не больно!
– Без ноги захотела остаться, дурында? – нахмурилась Агата.
– За что ты меня ненавидишь? – Я не поняла, отчего на моих глазах выступили слезы: то ли из-за полосы неудач, преследующих меня, то ли из-за странного отношения вновь обретенной родственницы. – Я просто не понимаю…
– Ладно, заходи, раз пришла, – проворчала она, пропуская меня в квартиру. – Обувь сними и тапки возьми себе, у меня пол холодный.
Не став меня контролировать, Агата прошла в гостиную. Сделав так, как она сказала, я последовала за ней.
А здесь почти ничего не изменилось, если детские воспоминания меня не подводили. Много картин на стенах, фарфоровые статуэтки и набор хрусталя в серванте, вот только запах изменился. Раньше у бабушки пахло корицей и медом, к нашему приходу она всегда пекла свое коронное домашнее печенье. Сейчас, видимо, нет…
– Чай предлагать не буду, ты здесь надолго не задержишься, – то ли предупредила меня, то ли пригрозила Агата.
Я присела на диван под прицелом глаз бабушки и не стала робеть.
– Так как получилось, что ты все это время притворялась мертвой?
– Я не притворялась, – фыркнула женщина. – После смерти Саши я больше не смогла выдерживать эту гадину, твою мать. Общаться с ней выше моих сил.
– А с нами? – Мне было непонятно и даже обидно.
– В вас ее семя, – нахмурилась Агата. – Что из вас могло вырасти, как не мини-копии Томки?
Я посмотрела на фотографию отца. Его портрет висел на стене напротив, будто на самом почетном месте.
– Но ведь в нас еще и кровь нашего отца, и твоя тоже, – заметила я. – А ты так просто от нас отказалась…
– Совсем не просто, Вика, – пробормотала вдруг бабушка, сгорбившись. – Совсем не просто. Но если умерла, так умерла. Лучше отрезать одним махом, не растягивая мучения на долгие годы, чем медленно разочаровываться.
Я лишь головой покачала. А ведь у нас с Агатой прослеживались общие черты… Я тоже была несколько категорична в выводах и решениях.
– Не понимаю.
– Куда уж тебе меня понять? – закатила глаза она. – Я даже рядом находиться не могла с женщиной, которая виновата в смерти моего сына!
– Какой женщиной? – все внутри меня похолодело от страшной догадки, которую Агата тут же подтвердила.
– Твоей матерью.
Чай бабушка все же сделала. С коньяком. Потому что дальнейший разговор был слишком сложным, чтобы спокойно воспринять его на трезвую голову.
– Саша очень любил Томку. Еще со школы в нее втрескался по уши и больше никого вокруг не видел, – сказала Агата. – И что только в этой вертихвостке разглядел? Ни кожи, ни рожи, а амбиции, словно у королевы.
– Она тебе никогда не нравилась, – догадалась я.
– И было за что! – подняла указательный палец женщина. – Сначала голову ему дурила, пилила постоянно, все ей денег мало было на сытую жизнь, а потом и вовсе загуляла…
– Загуляла?
– Лидку в подоле принесла от какого-то заезжего художника, – покачала головой Агата. – Господи, как же Саша переживал! Запил даже, хотя на дух спиртного не переносил. Я уж не верила, что оправится от этого предательства, а он... возьми и прими Томку-змею обратно. Лидку за свою дочь взял – и ведь ни разу изменницу не попрекнул! А она через несколько лет опять повадилась по койкам скакать… Саша тогда брал дежурство за дежурством, изматывал себя на работе, вот и погорел… А она даже не плакала на похоронах, стояла королевой, будто только и радовалась, что извела мужа.
