Галлипос, хоть тот и был довольно большим по меркам Реверса городом, миновали за полчаса. А ещё через пятнадцать минут топанья по мощёной набережной мимо вилл богачей и знати пришли в усадьбу Ребекки.
В воротах сразу попался Иван Иваныч.
— Уволюсь, на хрен! — орал он, а потом прислонился головой к створке. — Уволюсь!
— Что случилось? — осторожно спросил я.
— Это дурдом! Кто-то ночью порылся в типографии. И никто ничего не видел! И у всех рожи ангельские. А ещё эта беременная рыцарша. Дурдом!
Я переглянулся с Катариной и Андрюхой и направился в сторону крыльца, где стояла Ребекка. А та рыдала во весь голос:
— Никуда не поеду без Бланки!
— Но, дорогая, — бегал вокруг неё муж, всплёскивая руками и охая. Тут же собралась компания из стражи, — она же медленная! Дорогая…
Он сам чуть ли не в слезах был.
— А если рожу по пути, и меня убьют? Девочке нужно будет молоко!
— Ну, дорогая, тогда останься.
— Ты меня совсем не любишь! Я слово чести дала, что помогу Клэр. Я не могу слово обратно взять!..
Мужчина прикусил губу, потеребил кружевной платок, с которым бегал по широкому крыльцу, и заорал на весь двор:
— Лекаршу! Капли! Нюхательную соль!
Хмурая женщина в плаще поверх дорожного платья и тяжёлым саквояжем в руках и так стояла рядом. При слове «лекаршу» она сделала вдох, улыбнулась и подошла ближе к Ребекке:
— Прошу вас, моя госпожа!
Я снова переглянулся с храмовницей. А потом спросил у подошедшего Иван Иваныча:
— А кто такая Бланка?
— Корова. Дойная, — буркнул в ответ начальник. — Талисман.
— И давно она такая?
— Кто? Бланка? — не понял Иван Иваныч.
— Нет, Ребекка. Я помню её непоколебимой прагматичной воительницей.
— Ну, у неё уже две недели изредка такое случается. Переволновалась, наверное, вот психоз и пошёл. Просто непонятно, в какой момент переклинит. Позавчера она у меня в мастерской весь мел съела. А сейчас вот такой заскок. Её из-за этого и не хотели брать, но ты же у нас упёртый. Сам заплатил.
— Что сегодня по плану?
— Отбор кандидаток для личных спутниц Клэр. В течение прошлой недели разбирались с рекомендательными грамотами. Сегодня второй тур — личное собеседование.
Тем временем Ребекку напичкали каплями, и рыцарша успокоилась. Она постояла несколько минут, вытирая лицо, а потом её словно подменили, вернув прежнюю железную леди. Оглядев всё ещё красными, но уже подсохшими и серьёзными глазами двор, заорала:
— Герда-а-а-а! Вели перенести гербовые стулья из беседки на крыльцо! Отсюда будем людей принимать.
Женщины в доспехах засуетились. Плетёное кресло-качалка исчезло, его место занял небольшой столик, похожий на журнальный, сверху легла куча свитков. Стулья поставили для Клэр, Ребекки с мужем, Лукреции и меня с Андреем. Катарине и Урсуле на этот раз придётся стоять за спинами, как положено по этикету.
Пока бегали и таскали мебель, ко мне подошёл господин муж. До сих пор не знаю, как правильно его называть: сир да Лидия да Мосс или сир Шарль, как на самом деле его звали.
— Большое вам спасибо за столь интересный подарок, — произнёс он. — Ваша телохранительница вручила нам, сказав, что вы очень скромный и не можете при всех.
Я поглядел на Катарину, которая покачала головой: мол, не она. Затем перевёл взгляд на Урсулу. Здоровячка внимательно разглядывала небо, покачиваясь на пятках: типа, не при делах.
— Очень изысканная вещь, — продолжил сир Шарль.
Я прикусил губу, не представляя, что за сюрприз преподнесла Урсула.
— Фляжка для капель очень супруге понравилась. Спасибо.
Он удалился, а я повернулся к мечнице:
— Ты же сказала, что забыла?
— Сказать забыла, — развела руками та. — Шла с мешком, на крыльце споткнулась, чуть не рассыпала, а тут госпожи стоят. Ну, я и сказала, что это подарки. А это разве не они?
Я открыл рот, чтоб ответить, но тут со стороны раздался голос Лукреции:
— Юрий! Спасибо вам. Такая хорошая вещица.
Пришлось натужно улыбнуться, повернуться к волшебнице и досчитать до трёх; настроение было ни к чёрту, очень хотелось прямо при всех матом покрыть Урсулу.
Следующим подарком, попавшим не по адресу, оказалась фероньерка в виде силиконового шнура с камушком — кошачьим глазом — в качестве подвески.
— Я рад, что угодил, — произнёс в ответ, гадая, что ещё не так распределилось.
— Камушек чары держит очень хорошо, — улыбнулась волшебница и, развернувшись, направилась к своему месту на крыльце. Там она из кучи свитков взяла первый попавшийся и начала читать, с усмешкой на лице.
— Слушай, — повернулся я к Катарине, — я для тебя тоже подарок приготовил, только, боюсь, не получится то, что хотел.
Девушка улыбнулась и хищно покосилась на Урсулу.
— Пойду, эта… со столом помогу, — тут же пробасила здоровячка, спешно ретируясь.
— Какой стол?! — прокричал я вслед. — Его уже принесли!
— Ну, значит, эта… подготовлюсь к проверке телохранительницы. Поединок на палках — это важно!
Урсула ушла, оставив нас втроём, — я даже сказать ничего не успел. А меж тем суета во дворе усилилась. Несколько дворовых девок только успевали мести двор, в то время как вокруг бегали слуги с корзинами, таскали ящики, катили бочонки, а вскоре во двор ввели с десяток здоровенных волов, тянувших за собой большие телеги. Это готовили караван.
Из телятни леди Ребекки вывели шесть других бычков, запряжённых в колесницы. Сразу стали видны две вещи. Первая — масштабность мероприятия, а вторая — разница между породой тяжеловозов и легкоупряжной боевой. Одни — массивные, с широкими рогами и в холке в человеческий рост. Другие — поджарые и резвые, как рысаки, если такое можно говорить о коровах.
Снова подошёл Иван Иваныч. Он показал на фургон с голубым тентом:
— Этот ваш. А вон в том — генератор и приборы. Но есть одна загвоздка. Ядерный реактор запретили, солярки и бензина на всю дорогу не напасёшься… В общем, там паровой котёл.
— Вы издеваетесь? — прошептал я, глядя, как во двор начали заходить первые кандидатки.
— Даже не думал. Дров и угля здесь в достатке — без топлива не останетесь.
— Ше-еф?..
— Потом. Давай на место, шоу начинается, — ответил он и добавил с усмешкой: — Эсквайр.
Я покачал головой и направился к креслу. Ничего не понимающий Андрей тоже.
Когда все расселись, на порог выскочила Герда и громко проорала.
— Её светлость, леди Клэр да Кашон!
