— Я так думаю, ее сиятельству дарить медь со стеклом не к лицу.
— Вааще-та, — произнёс Юрий странное слово на своём языке и продолжил: — это золото и самоцвет.
— Значит, фальшивое золото.
— Ничего не фальшивое. Оно один к одному с серебром мешанное, у нас так принято.
— Вааше-та, — повторила за ним необычное слово Катарина, — ты ведёшь себя как скряга и саска.
Юрий замер, Андрэй оторвался от бумаг и пробормотал непонятное «захамутали». Иваништ чему-то крякнул и направился к крыльцу, где появилась леди Ребекка.
Храмовница видела: две богини — благоразумная Юста и вспыльчивая Агния, которая не только огнём повелевает, но и яростью и гневом, — играли чашами весов в душе Юрия, который думал, как ему поступить. С одной стороны, Катарина — наёмная телохранительница, а он — работодатель, но с другой — они проводят ночи, как жена и муж. И девушке срочно нужно было что-то делать. Она подошла поближе и поддела халумари за подбородок, глядя в голубые глаза сверху вниз:
— Ты обиделся?
Юрий снова застыл с растерянным выражением, а потом убрал руку девушки от своего лица и отступил на два шага.
— У… у нас так не принято, — неуверенным голосом заговорил он. — У нас… у нас, — он поискал что-то взглядом, но не нашёл: — Да пусть забирает. Не в золоте дело. И там ещё один подарок, — наконец, сухо произнёс Юрий.
Катарина повернулась к Урсуле, которая предусмотрительно выложила на свёрнутый вчетверо мешочек золочёную чернильницу, ювелирной работы перья, перочинный ножик и шкатулку под них.
— Как-то так, — пробурчал Юрий и пошёл вслед Иваништю, оставив девушку в компании Урсулы и Лукреции. А с крыльца раздался громкий крик лужёной глотки Герды:
— Сбор! Всем прибыть к леди Ребекке!
— Не понимаю, — пробормотала Катарина. — Почему так?
Урсула пожала плечами, зато заговорила волшебница:
— Они другие. Не забывай этого. Там, где наш мужчина расплачется и бросится в объятия — лишь бы пожалели, лишь бы женщина не отвернулась, халумари стиснет зубы. Там, где наш падёт ниц и начнёт молить божеств о снисхождении, халумари будет искать иной путь.
Катарина опустила голову и поглядела на пальцы, которыми только что поднимала подбородок Юрия. Внутри сделалось горько. Обидно. Она старалась, как лучше, а получилось то, что в бездну выкинуть не жалко.
— Не понимаю, — прошептала она.
— Он тоже не понимает, — произнесла Лукреция и добавила: — Ты для него тоже другая.
— И что теперь делать? — тихо спросила Катарина.
Волшебница улыбнулась и пожала одним плечом:
— Найди то, что будет интересно вам обоим. У меня есть содержант. Мы не любим друг друга, но у нас имеются общие увлечения, и я всегда рада его визиту.
Катарина быстро подняла взгляд на волшебницу. Взгляд, в котором быстро загорелся демонический огонёк.
— Яси. Общее, — чуть ли не выкрикнула она, а потом быстрым шагом направилась к крыльцу. Найти общее — это как найти слабость врага, хотя Юрий и не враг.
Катарина тряхнула головой. Она не любила сложных и запутанных объяснений, так ее приучили в ордене: все должно быть сказано и доложено в двух словах. Долгие рассказы уменьшают шанс на победу.
Общее. От такого простого слова в душе и на лице девушке поселилась уверенность. А если ты уверен в победе, то ты непременно ее добьёшься.
Она только не увидела, как Урсула и Лукреция за ее спиной одновременно вздохнули, переглянулись и воздели очи к небесам.
Тем временем у крыльца столпились солдатки, а со ступенек загорлопанила Герда:
— Сейчас будет говорить Иваништ! Кто будет перебивать — зубы в глотку вобью! Я понятно говорю?! А кто не поймёт с первого раза — голову! Она вам все равно лишняя!
Сержантка сделала шаг в сторону, уступая место старшему халумари. Тот поднял небольшой свиток и начал:
— Сейчас выстраиваемся в одну шеренгу у печатни. Я буду каждой выдавать новые доспехи, новое оружие и новую экипировку. Одновременно с этим поясню, что для чего. Всё будет делиться на три категории: для простой воительницы, для сержантки или оруженоски и рыцарши. Вам, разумеется, рыцарское не положено, но оруженоска получает все на свою госпожу.
По толпе женщин, коих набралось два десятка, пробежались шепоточки.
— Заткнулись! — тут же заорала Герда. — Кто не знает, что такое шеренга, леди Ребекке не нужен!
— Спасибо, — поблагодарил Иваништ и показал рукой на здание с печатней. Толпа дружно ринулась туда: ещё бы, бесплатно раздавать доспехи будут! Побежали не только солдатки, но и все дворовые девки, и даже мужичьё — поглядеть. И если на воительниц нашлась управа в виде лужёной глотки Герды, то на прислугу, увы, нет. Не желая казаться такой же, Катарина дождалась, когда все угомонятся, и медленно пошла ближе.
Как оказалось, Юрий тоже не спешил за толпой. Это заставило девушку улыбнуться. Халумари увидел ее и остановился, дожидаясь.
— Ну, как тебе писчий набор? — хмуро спросил он. — Вааще-та, все перепуталось. Чернильница должна была достаться Лукреции. Та фероньерка, что у волшебницы, и кривой нож-коготь — тебе. Фляжка — Урсуле. А брошь — Клэр.
— Ваащета, — передразнила его Катарина, — как раз чернильницы мне и не доставало. А дурацкий кривой нож пусть графинечка носит. Им даже колбасу не порежешь, не то, что горло вражихи. А украшение волшебнице больше к лицу: я же воительница храма.
Юрий улыбнулся и потянул девушку к остальным. Он даже сам растолкал толпу локтями, но в итоге они встали рядом со строем. Иваништ как раз начал выкликать имена по свитку; на том виднелась синяя печать халумари и оттиски перстней Ребекки и Клэр. Свитков сделали три штуки: первый останется у Иваништа, второй отдадут Ребекке, а третий отправят в крепость полупризраков к их генералу.
— Урсула да Гринья! — выкрикнул в какой-то момент старший халумари. Наконец-то прозвучала настоящая фамилия мечницы, которую все знали просто как большую Урсулу или под иным прозвищем.
— Иду-у-у! — трубно раздалось позади всех, и здоровячка вклинилась в строй. — Тётя Урсула тута.
А следующими оказались сама Катарина и, на удивление, Лукреция. Волшебница аж подавилась вином, которое только-только налила в кубок из медного кувшинчика с длинным носиком. Переполненная удивлением, она подошла и встала рядом.
Когда перекличка закончилась, из глубин печатни через небольшую боковую дверь, ранее запертую на большущий замок, начали выносить броню. Сперва — ровненькие-ровненькие кирасы, какие нельзя отковать обычным молотом. Все начищенные до блеска, и все с отчеканенной на внутренней стороне у горла и травленной черным строчкой символов.
— Иваныч, — произнёс Юрий, когда такая кираса досталась Урсуле. — Я чего-то не знаю? Это же серийный номер? Почему он семизначный?
