— Кто? — в один голос спросили женщины.
— Волшебная лампа.
Я отодвинул один ящик, а потом другой.
— Так. Провода, запчасти, дрель, болты с гайками, аптечка. Да блин, где она?
Я по очереди открывал ящики под скамейкой, ползая на четвереньках, и даже не заметил, как чуть не залез под подол платья волшебницы, но схватившись за ткань, услышал «Кхе, кхе», а подняв глаза, увидел рассерженный взгляд.
— Там точно нет твоей лампы. Там давно уже ничего не было, — пробурчала магесса, вогнав меня в краску двусмысленностью своей реплики.
— Ящики, — криво улыбнувшись, промямлил я и указал рукой в нужном направлении.
Лукреция подвинулась на скамье, дав мне пространство для манёвра, и я сразу дёрнул за ручку. И естественно, чёрная трубка с проводами нашлась там, по закону подлости.
— А говоришь, не было, — пробурчал я, заставив засмущаться на этот раз волшебницу.
— Я не это имела в виду!
— Да я понял, — отозвался я, и, не вставая с четверенек, подполз к розетке. Аккумуляторов должно хватить.
Совершив это таинство, я встал и быстро откинул полог тента, чтоб все могли видеть содержимое фургона, а потом пафосно вытянул перед собой лампу.
— Абракадабра! — провозгласил я, одновременно нажимая кнопку. Ультрафиолетовая лампа, совсем такая, как на дискотеках, наполнилась призрачным свечением, едва заметным в полутьме фургона, а вместе с ней вспыхнули люминесцентные символы: квадратики QR-кодов, ровные земные цифры инвентарных номеров, знаки «Не кантовать, хрупкая вещь, верх там» и маркеры для автоматических погрузчиков. Значки всех цветов радуги привели в восторг даже меня, что уж говорить про толпу солдаток, по которой прошёлся шепоток.
Но вспыхнули не только они. Весь фургон сверкал зелёными указателями, где что лежит, и стрелками пожарного выхода. Вдобавок засияла куртка Клэр — она полыхала янтарно-жёлтыми завитками узоров, линий и символов, а посередине яркими цветами вспыхнул герб.
— Что это? — ахнула Лукреция, прикоснувшись к квадратику с бегущим к выходу человечком.
— Чары чисельников, — уверенным голосом ответил я и громко, чтобы услышали все присутствующие, объявил: — Сейчас буду проклятье матковыпадения снимать. Мутабор! — выкрикнул слово из старой сказки, а затем щёлкнул выключателем. Всё сразу погасло.
— Чары сняты! Можете работать.
— А точно? — раздался голос из толпы.
— Щас в глаз дам! Засияет, — вырвалось у меня. Не хватало ещё новых волнений.
— Что неясного халумари сказал?! — заорала Глория. Задние ряды солдаток аж подпрыгнули от неожиданности. Наконец, женщины откинули задний борт фургона и неуверенно полезли внутрь.
— Этот, этот и этот, — указал я пальцем на нужные ящики. Солдатки осторожно коснулись пальцами железных ручек, словно проверяя, не горячие ли те, а когда ничего не случилось, уверенно подхватили тару и с грохотом железных ножек о днище поволокли к краю. Там стащили на траву и, почёсывая затылки, стали ждать команды. Всё же, не приученные они к настоящей дисциплине, не то, что современные земные армии или хотя бы римские легионы, одно слово — средневековье.
— Меч, — напомнила Клэр, и я закатил глаза. Вот привязалась же!
— Да, моя госпожа. Но сперва нужно разбудить чары чисельников, чтобы попытаться приманить и ослабить демона. Потом и меч зачаруем.
— Мне кто-нибудь объяснит в чём дело? — протянула Лукреция, переводя взгляд то на Клэр, то на меня.
— Сейчас, — произнёс я и сделал глубокий вдох, — её сиятельству нужен зачарованный меч, чтоб победить духа места, а то бросаться с простым клинком на демона — бездарно подвергать себя опасности.
Магесса нахмурилась. Она несколько раз открыла и закрыла рот, словно золотая рыбка, пытающаяся заговорить, и поглядела в сторону ящиков. Затем перевела взгляд на лес.
— Это чары долго делать, ваше сиятельство, — наконец протянула магесса, а я облегчённо выдохнул: тянет время, какая же Лукреция умница!
— Да, — крякнул я и выскочил из фургона. Где-то на краю сознания мелькнула мысль, что вроде бы магесса потянулась за записной книжкой. Ладно, не время разбираться, нужно приводить Андрея в чувство. Но как? Он сейчас в депрессии и пьяный.
Думай, Юра, думай — дятлом долбило в моём мозгу.
Так. Сперва поговорим, а после решим, что делать дальше. Да, именно так.
Я снова метнулся к палатке.
— Андрюха! — закричал, на ходу откидывая ткань входа. — Работа есть!
— Не хочу, — пробурчал лейтенант. Он уже не пил, а сидел, уставившись в раскрытую книжку, изображая очень занятой вид. Книжка, к слову, оказалась словарём и открыта была на первой странице, где, кроме названия, ничего не было.
— Выходи. Бить буду.
— Попробуй, я тебе сам наваляю.
— Ладно, сам напросился.
Я выскочил наружу и помассировал виски. Ну, вот как его подбодрить?
Взгляд сам собой упал на солдаток, а потом остановился на Глории. Точно, я знаю, как его в чувство привести. Главное, чтоб телохранительница не начала возмущаться.
— Гло! — закричал я, но спохватился: уместно ли сокращение? Порывшись в памяти, успокоился. Гло у них означало что-то вроде зажигалки или огонька, как в прямом, так и в переносном смысле.
— Что? — хмуро ответила девушка.
— Готова к деяниям во имя её светлости? — поманил я её.
— Всегда готова! — словно пионерка, вся подобралась телохранительница и шагнула к палатке. А глаза аж засияли, точно жизнь была готова отдать.
Я снова нырнул внутрь, слыша, как за мной, шумно дыша, проследовала Глория. При таком росте на входе ей пришлось сильно наклоняться. А когда девушка вошла, Андрей уставился на неё хмурым до невозможности взглядом. Разные весовые категории, хе! Он хоть мужик и жилистый, и весит побольше моего, но его семьдесят пять килограммов всё равно не идут ни в какое сравнение с сотней с лишним кило у подготовленной стражницы.
— Бить будет? Ну и пусть. Надоело всё это. Бейте.
— Нет. Мы сейчас будем тебя пытать. Глория! Садись перед ним на колени. Гляди ему в глаза.
Девушка изобразила самый натуральный покерфейс, то есть непроницаемый хлебальник, и села перед лейтенантом. А я сделал глубокий вдох. Сейчас либо стану инвалидом, либо всё получится. Аж подмётки заполыхают у летёхи.
Руки мои потянулись к той самой ритуальной шнуровке на доспехах у девушки, что есть у всех местных воительниц. От ключицы до солнечного сплетения. Пальцы дёрнули шнур.
Глория, недоумевая, скосила на меня глаза.
— Это такой ритуал?
— Да, — торопливо поддакнул я, нервно сглотнул и ещё быстрее расшнуровал дублет, из-под которого показалась белая сорочка с таким же вырезом, стянутым мягкой льняной верёвочкой.
