Конечно, все это было вопиющей ложью, но сейчас у нее был такой неуверенный вид! Прекрасно!
— Канцлер, кроме того, очень умный человек, которому я безгранично доверяю. Пусть он утопит свои горести в эле. Хотя бы на одну ночь. Долг по отношению к королю лежит на нем слишком тяжким бременем.
— Вы не позволите ему отвезти меня в Лондон?
Теперь он ее напугал.
Гаррону было неприятно видеть ее страх. Но он нуждался в ее согласии.
— Я ничего не смогу поделать, — пожал он плечами. — Как поступит с тобой король? Не знаю. Итак, вот что мы должны сделать. Когда мы выйдем из этого сарая, потирай ягодицы, словно я отходил тебя розгой. И станешь говорить всякому, кто спросит, что заслужила такое наказание. И снова потри зад. Канцлер обо всем узнает и будет доволен. И тогда оставит тебя со мной. Можешь это сделать?
Наблюдая, как сосредоточенно она все это обдумывает, Гаррон едва не улыбнулся.
— Ладно, — кивнула она наконец, — больше не стану обвинять его в идиотизме. Не хочу, чтобы меня от вас увезли.
— И придержишь свой язык?
Мерри кивнула.
— Вот и хорошо. Договорились?
Они вышли во двор, и Мерри, верная слову, стала энергично растирать попку.
— Да, и еще одно: постарайся не ухмыляться так ехидно в присутствии канцлера и даже за его спиной. Потому что я точно знаю: этот человек видит все!
И тут оба осознали, что во дворе стало необычайно тихо: ни стука молотков, ни детских криков, ни собачьего лая. Только когда одна из купленных в Уинторпе коров замычала, Гаррон поднял глаза и обнаружил, что почти все уставились на него, даже коза Эрик — она стояла почти рядом, жуя свисающую изо рта полоску задубевшей кожи.
Откуда-то появилась Миггинс и решительно направилась к ним. Лицо суровое, тощие плечи отведены назад, бескровные губы шевелятся. Что она бормочет?
Это ему и нужно! По крайней мере в руках у нее нет оружия!
Мерри быстро потерла попку, стараясь принять жалостный вид.
Миггинс погрозила ему кулаком:
— Вы ее выпороли, верно, милорд? Вы, здоровый и крепкий, привыкший к насилию мужчина, а она всего лишь хрупкая маленькая мышка, милая и покорная. Да, всегда покорная и послушная. Или вы действительно походите на своего брата, лорда Артура? Такой же извращенец, как он?
— Послушная? Покорная? О чем ты, Миггинс?
Он сделал вид, будто ищет глазами столь добродетельное создание.
— Она ошибается, Гаррон! Я не хрупкое, бесполезное существо. Я воин. Я героиня!
— Да, тот самый воин, которого требуется время от времени наказывать.
— Может, она не настолько мягка и нежна, но уж точно невинна! — завопила Миггинс. — Вы задрали ей юбки? Не отрицайте, молодой похотливый лорд! Когда я была молода, мой красавец Ульрик всегда делал со мной то же самое. А потом лизал меня под коленками.
Гаррон воззрился на нее, бледнея от воображаемой картины.
— Мне трудно представить тебя молодой.
— Это потому, что мозгов у вас слишком мало! И это очень печально. Прекратите ее обижать! Теперь вы напугали ее своим вожделением.
— Он не пугает меня, Миггинс. Он сам боится, что если попробует повалить меня на сено, я заставлю его дорого заплатить.
Она наслаждается ситуацией, маленькая ведьма! Мерри сильнее потерла задницу.
Гаррон услышал смешок. Еще один. Вскоре хохотал весь двор.
— Нежная милая девушка — это ты? — прошептал он на ухо Мерри. — Клянусь всеми святыми! Покорная?! Я сейчас умру от смеха. Прислушайся только, теперь все знают, насколько ты покорна. Пойдем, Мерри. Пора выказать почтение канцлеру Англии. Даже если он сейчас пребывает в благоухающем отхожем месте, где выблевывает все внутренности после выпитого эля.
— А вы будете лизать меня, как Ульрик — Миггинс? — вдруг усмехнулась она и, пока он, разинув рот, смотрел на нее, повернулась к Миггинс: — Скажи, все мужчины любят лизать женщин под коленками?
Гаррон думал, что смеяться громче уже невозможно, но оказалось, что ошибся.
— Да. Это очень приятно, — кивнула Миггинс. Хриплый старый голос сейчас звучал совсем по-девичьи.
Это ужасающая картина, несомненно, промелькнула в мозгу каждого мужчины, находившегося сейчас во дворе.
Гаррон схватил Мерри за руки и притянул к себе. Со стороны казалось, что он продолжает читать ей нотацию.
— Если захочешь, я позволю тебе прийти ко мне в кровать, и мы посмотрим, понравятся ли тебе такие ласки.
— У нас только одна кровать, для Роберта Бернелла, — вздохнула Мерри.
Гаррон сообразил, что он может без труда выкинуть Бернелла из хозяйской постели.
— Если я отдам приказ своим людям, к ночи будет готова еще одна. Ну, что скажешь?
— Все равно времени не хватит.
У него подкосились ноги. Все по-прежнему смеялись, заодно прислушиваясь к разговору. Никто не понял этих речей, смысл которых за последние несколько минут разительно изменился. Придется как-то считаться с этим.
Гаррон вбил очередной гвоздь:
— Ты сварливая ведьма! Даже в своем нежном возрасте ты выказываешь задатки настоящей фурии.
Он увидел, как она поджала губы, но, кажется, все поняла. Гаррон щелкнул ее по носу и очень серьезно спросил:
— Ты научилась этому у своей бесценной леди Анны?
— Нет. Не у кого было учиться. Моя мать бросила меня и ушла в аббатство.
Крошечная частичка правды, но это уже что-то. Так ее мать стала монахиней?
Гаррон ждал продолжения. Но Мерри покачала головой.
— Ты упрямее мула, — бросил он и, повернувшись, направился к солдатским баракам, где десять человек распиливали древесные стволы, то и дело поглядывая на темнеющее небо. Все старались закончить дела до начала дождя.
Миггинс, которую, к счастью, удалось ввести в заблуждение, погладила Мерри по плечу, поправила в ее прическе две маленькие косички, свисавшие с короны кос на голове, и одернула ей юбки.
— Не хочешь рассказать, кто ты на самом деле? Можешь потренироваться на мне, сгладить все острые углы в своей истории, прежде чем во всем признаешься молодому лорду.
— Молодой лорд согласен подождать, — заверила Мерри.
Подошедшие женщины с тревогой уставились на нее.
Волнуются? Потому что считают, будто Гаррон ее высек?
— Послушай меня, Мерри, — начала Миггинс. — Он мужчина. Воин. Сильный и бесстрашный, как ты сказала. О да. И ты тоже воин, маленькая мышка.
Женщины закивали.
— Разве я сказала, что он бесстрашен?
— Что-то в этом роде. Послушай меня. Иногда мужчинам нужно выпить, чтобы развязать языки и выложить все свои тревоги, страхи и сомнения. Да, эль помогает им немного успокоиться. Тогда они, протрезвев, снова могут думать, строить планы и действовать.
