Вспоминая ту историю, Хэтти представляла себя в роли такого же мстителя, как Монтейт. Жажда возмездия подстегивала ее воображение. Единственным препятствием на пути ее необузданных фантазий и причиной вынужденной остановки в развитии собственного сюжета было отсутствие в книге каких-либо сведений о том, чем закончилось это дело для бесстрашного барона.
Пока же она решила не раскрывать всего дела Потсону. Настанет тот день, когда он услышит эту историю.
— Послушайте меня, милорд. Слабое запястье — вот в чем ваш недостаток. У вас должно быть железное запястье. Запомните, железное!
Синьор Бертиоли отступил назад и встал напротив лорда Монтейта, осторожно опираясь на эфес рапиры. На лбу у него не было ни единой капельки пота. Кустистые черные брови маэстро почти сошлись у переносицы, когда он взглянул на стоявшего перед ним неловкого, взмокшего от пота юного джентльмена. Вместе с тем он был удивлен его необыкновенным энтузиазмом и упорством. Этим юный лорд отличался от большинства его учеников — молодых денди, которые занимались фехтованием ради физической формы и отдавали дань моде. Они никогда не стремились овладеть этим искусством в совершенстве. Для многих из них мысль о том, что в один прекрасный день им можно будет на самом деле воспользоваться, была просто ненавистна.
Маэстро смягчился, но все же посчитал нужным сказать это лорду еще раз:
— Вам не хватает силы, милорд.
В ту минуту Хэтти хотела знать только, выдержит ли она свой первый урок. У нее так колотилось сердце, что, казалось, вот-вот разорвется или выскочит из груди. Наконец ей удалось перевести дух.
— Да, синьор. Боюсь, что, к сожалению, это правда. И все-таки, должно же быть во мне хоть что-то необходимое для успеха.
Слова маэстро беспокоили ее меньше, чем страх разоблачения: ей казалось, что Бертиоли неминуемо распознает в своем новом ученике женщину.
Удивленный серьезностью юноши, синьор Бертиоли снова сделал несколько шагов назад.
— Действительно, — согласился он, — сила — это еще не все. У вас есть грация и ловкость. Возможно, если вы будете усердны и терпеливы, милорд, со временем я смогу сделать для вас больше… гм… помочь вам освоить некоторые необычные приемы. Они восполнят ваши недостатки и вообще могут пригодиться вам в жизни… — Тут маэстро сделал короткую паузу и добавил: — Если, конечно, вы собираетесь всерьез посвятить себя этому искусству.
«Черт возьми, — подумала Хэтти, растирая руки, — он прав, говоря о терпеливости и слабом запястье». Однако последние слова маэстро особенно привлекли ее внимание.
— Вы упомянули о каких-то необычных приемах, синьор. Что это такое? — В душе у нее зародилась надежда. Она смотрела на этого итальянца с оливково-смуглой кожей так пристально, что он, не выдержав ее взгляда, отвел глаза. — Синьор, я сделаю все необходимое. Все, что вы скажете.
— Присядьте, милорд, — сказал маэстро, убрав со стула решетчатую маску.
Хэтти кивком поблагодарила его и опустилась на стул, проведя пышным белым рукавом рубашки по вспотевшему лбу.
— Давно ли вы в Лондоне, милорд?
— Нет, синьор. Ровно неделю. Вас удивляет, что я совсем не умею обращаться с рапирой? В этом нет ничего странного. Я приехал с самого севера Англии, где, к сожалению, рядом не было никого, кроме коров и служанок. Так что фехтовать там мне было не с кем. Прошу прощения, синьор, что при таких способностях я навязываюсь вам в ученики.
Синьор Бертиоли оценил откровенность молодого джентльмена и то, что он без смущения признался ему в своей неопытности. Глядя на него, он взвешивал его реальные возможности и ожидаемые результаты собственного труда. Даже если лорд Монтейт, рассуждал итальянец, и не достигнет высот мастерства в благородном искусстве владения рапирой, большой беды в этом не будет. По крайней мере, в Англии. С тех пор как несколько лет назад дуэли здесь были запрещены, фехтование превратилось для англичан просто в эффектное развлечение. Джентльмены, которые продолжали заниматься им, кроме всего прочего, делали это из эстетических соображений, примерно так же, как молодые леди забавлялись игрой на арфе. Одним словом, рапира рассматривалась теперь как необходимое дополнение к воспитанию и образованию.
Маэстро потряс кистями рук.
— Коровы и служанки, говорите? Вы смелый человек, милорд. К сожалению, не могу вам обещать полного успеха. Вы понимаете, я говорю о таком уровне мастерства, как дуэль на шпагах. Во всяком случае, пока не будем загадывать.
К его удивлению, после этих слов лорд Монтейт встряхнулся, расправил плечи, выпрямил спину и так плотно сжал губы, что они вытянулись в тонкую линию.
— Вы называете меня смелым человеком, синьор. Да, я не намерен отступать перед трудностями и могу твердо обещать вам, что буду выполнять все ваши указания. Вы сказали о какой-то необычной технике фехтования? Вы должны научить меня этому. Я научусь. Я должен научиться.
Синьор Бертиоли прекрасно понимал, что слова молодого человека не пустая шутка. Он помолчал и, чуть склонив голову, обратился к молодому человеку:
— Мой юный друг, вы совершаете насилие над собой. Вы переступаете все мыслимые и немыслимые пределы. Такого рвения я не вижу у большинства джентльменов, посещающих мои уроки. У меня нет никаких сомнений, что вами движет отнюдь не желание подготовиться к войне. Вы, англичане, уже выполнили свою задачу: загнали наконец этого корсиканского борова на его проклятый остров. Но даже если бы этого не произошло, вряд ли кому-то пришло в голову, что вы, мой юный друг, делаете это ради войны. Сабли и шашки больше не в моде. Они устарели почти так же безнадежно, как лук и стрелы. Если бы мы с вами находились не в Англии, я бы мог подумать, что вы готовитесь к вендетте.
— Вендетте, синьор?
— В моей стране слово «вендетта» означает кровную месть. У нас клятва осуществления такого возмездия переходит от отца к сыну. Иногда еще дальше, через множество поколений. Нередки случаи, когда с годами причина мести забывается, но стремление отомстить врагу всегда остается. Можно подумать, что жажда мести кроется в самой природе души человека.
— Мне нравится ваше слово «вендетта». Я считаю, что оно очень точно отражает суть.
— Если вы вынашиваете плоды возмездия, мой друг, я бы посоветовал вам лучше иметь дело с пистолетом. У вас острый глаз. А для того чтобы убить человека при помощи крошечной пули, большой ловкости не требуется. Для этого достаточно иметь ее столько, сколько у ваших телят или служанок.
— Синьор, я первоклассный стрелок. Но мне этого недостаточно. Вам, должно быть, известно, что в Англии дуэль, связанная с защитой чести, не дает человеку, бросающему вызов, права на выбор оружия. Вы должны научить меня драться на шпагах, чтобы моя вендетта не оказалась пустым звуком.
Синьор Бертиоли измерил взглядом столь решительного молодого человека. Он был почти мальчик, этот лорд Монтейт, с его гладкими, лишенными растительности щеками. Впереди у этого юноши была еще целая жизнь. Внезапно он почувствовал страх за него. Если лорд и вправду говорит о дуэли чести, то он, маэстро, серьезно сомневается в его способности противостоять более крепкому и более искусному или опытному противнику.
