ЦА ФСБ. АУД Р-2187. Л. 8. Машинопись.
Документ 4. Отношение 3-го отдела НКГБ СССР
Сов. Секретно
НКГБ СССР
Третий отдел
8/12/4501
26 апреля 1941 г.
В следственную часть НКГБ СССР/
Сообщаю, что после ареста и обыска Кузнецова Степана Ивановича, по ордеру № 120 от 25 апреля 1941 г., по адресу: пер. Садовских (быв. Мамоновский) д. 5, кв. 10, нами наложен арест на его имущество, которое по акту и описи передано на хранение жене арестованного гр-ке Кузнецовой Е.А.
Кроме того, сообщаю, что в квартире арестованного нами оставлены в опечатанном виде две корзины с книгами и перепиской по вопросам сельского хозяйства и земли КВЖД. Корзины переданы на хранение гр-ке Кузнецовой Е.А.
Проживающая в этой квартире гр-ка Дрессен В. г. (ответственный съемщик) подала заявление, в котором сообщает компрометирующие сведения о Кузнецове и его окружении.
Препровождаются при этом: акт, опись имущества и указанное выше заявление гр-ки Дрессен В. г., – для сведения и на распоряжение:
Приложение: по тексту, на 4-х листах.
Начальник 12-го отделения 3-го отдела НКГБ Капитан государственной безопасности [подпись] /Шепилов/
ЦА ФСБ. АУД Р-2187. Л. 32. Машинопись.
Документ 5. Заявление Дрессен
Уполномоченному НКВД
Ответ[ственного] съемщика кв. № 10 дома № 5 по пер. Садовских. Дрессен Вар[вары] Григ[орьевны].
При въезде в квартиру № 10 д.№ 5 по п. Садовских в июле—августе 1924 г. мною было обнаружено до 10 пятипудовых мешков, гл[авным] образом ржи, пшеницы и немного муки. Когда я заявила гр-ке Кузнецовой Е.А. – что это результат работы ее мужа Кузнецова С.И. по продразверстке
[118], то она стала отрицать и сказала, что все это было привезено с деревни под Нижним Новгородом (г. Горький). Но на вопрос, как же это ее муж мог ухитриться столько привезти в голодное время, а запасы до этого были больше, так как все голодное время, когда пролетарии боролись за революцию, то жена коммуниста с ведома своего мужа спекулировала на голодных желудках хлебными лепешками, о этом знали и говорили некоторые жильцы дома, когда в вагонах отбирали даже 2 кг соли у пассажиров? Она мне на это ничего не ответила. Вывод таков, что Кузнецов С.И. злоупотреблял доверенным участком работы – или, продразверстку не сдавал государству полностью – или пользуясь своими мандатом, сумел вывезти, спрятать хлеб своего отца-крестьянина, вероятно кулака, раз столько хлеба можно было вывезти, не сдав государству в самое тяжелое время, а после сделаться середняком или бедняком.
Не помню года первого выезда гр. Кузнецова С.И. в Харбин, и во время его отсутствия у его жены Е.А. Кузнецовой произошла ссора с товарищем мужа Татаркиным А.Н., проживающим в этой же квартире: не поделили добро быв. хозяина дома между собой, а в результате Кузнецова Е.А. обвинила Татаркина А.Н. в страшном преступлении в моем присутствии. Татаркин А.Н. побледнел, растерялся, а затем сказал, если он это совершил преступление, то только с целью, чтобы иметь возможность помочь товарищу по фронту с его семьей – женой и ребенком, который учился и не мог на семью заработать, а сам Татаркин в это время был одиноким. Преступления не помню, но смысл таков, как грабеж с убийством. Татаркин связан с Кузнецовым темным прошлым, и они друг друга поддерживают, не выдают, не мог же Татаркин в то время кормить всю семью Кузнецова, получая пенсию 20–30 р. в м-ц.
Затем, как будто в 30-м г., точно не помню, Кузнецов С.И. уезжает в Харбин, и в это время сестра жены К.А. Мельникова (воспитанница Кузнецова) выезжает в колхоз в Ср[еднюю] Азию (Чимкент). А спустя некоторое время Кузнецов С.И. забирает свою жену и несовершеннолетнюю дочь (11 л[ет]) в Харбин. Через год или два, прибл[изительно] в 32-м г. вернулась Мельникова с коллективизации колхозов (она там была арестована и исключена из партии), с нею вместе прибыл и ее муж, б[ывший] Предколхоза т. Хохлов Иван и начал дебошировать
[119] в квартире. Во время одного дебоша гр. Хохлов воспользовался имеющимся оружием Кузнецова С.И., начал стрелять в Мельникову, я ее подняла, окровавленную, без чувств, с коридора и заперла в своей комнате на ключ, в тот момент, когда я запирала дверь на ключ, Хохлов держал у меня над головой два нагана в правой и левой руке, спрашивая, где Мельникова, мне пришлось уйти в 16 [градусный] мороз в милицию без пальто. В это время я увидела целый ящик с патронами. Живший в комнате Кузнецова агроном Вьюник и Татаркин удрали с квартиры, так как Хохлов пригрозил их обратить в “котлету”. Долгое время вместе с милицией я не могла войти в квартиру, так как у парадной двери стоял Хохлов и грозил перестрелять всех по очереди, кто попытается войти в квартиру. Когда вошла милиция и отобрала один наган, то Татаркин заявил, что у Кузнецова имелось 3 револьвера, два нагана и браунинг. Ког[да] милиция отобрала один наган, Татаркин, боясь, чтобы его Хохлов не убил, требовал отобрать второй, что касается третьего, то он мне сказал, что этот третий браунинг был Кузнецовым отдан Мельниковой, но у нее в колхозе уворовали из-под подушки. След[овательно] Татаркин А.Н. в курсе дела Кузнецовых, но почему он скрывал кузнецовское оружие, на которое не имелось разрешения? Откуда такое количество оружия и без разрешения? Выводы напрашиваются сами собой: Кузнецов С.И. работал в кремлевском арсенале и благодаря своей “честности” и здесь свои собственные интересы он поставил на первый план – обеспечив себя на всякий случай, в самое тяжелое время для молодой республики – солидным количеством оружия. Если даже оно добыто и другим путем – все равно нужно было сдать. Уезжая за границу – также не сдал, а этим оружием могли воспользоваться враги народа. Так, вероятно, и вышло – у Мельниковой похищен браунинг.
Затем в 33-м г. из Харбина Кузнецов С.И. присылает в Москву одну свою несовершеннолетнюю дочь (в то время ей было 14л[ет]) в товарном вагоне с вещами. Я спрашиваю, как же ты, Маня, не боялась ехать и как тебя отпустили родители, ведь такое неспокойное время в Маньчжурии и Харбине, что не только товарные, но и экспрессы часто идут под откосы. Этот ребенок, всегда довольно скрытный, наивно ответила: “нас не трогают, покровительствует святой отец дома Романова”. Остальное все понятно. Не рискуют же люди жизнью из-за нескольких видов обстановки, электроприборов и тряпок, что всегда можно достать в Москве. Видно, цель поездки была другая, к девочке никто не придерется, а через полгода эта несовершеннолетняя снова уехала одна в Харбин.
Виза Кузнецова была дана на въезд в Харбин, однако Кузнецов объехал всю Японию в свою бытность в Харбине. Может быть, у него задание от правительства СССР, я не знаю. Между прочим, был на приеме у японского императора – микадо с совершенно неграмотной в то время женой и несовершеннолетней дочерью, странно целой семьей ехать выполнять госзадание, в то время как японцы не одного честного коммуниста замучили в Маньчжурии. И мне кажется, что или под покровительством тех же святых отцов дома Романовых он разъезжал по Японии или по заданию б[ывшего] посла Юренева или других, если у Кузнецова не было полномочий от правительства СССР на поездку по Японии.
