Чесса почувствовала, что эти простые слова разгневали Варрика, что он едва сдерживает раздражение, и это ее порадовало. Она твердо решила добиться своего – сделать так, чтобы в Кинлохе снова зазвучал смех, чтобы там стало так же шумно и весело, как в любом другом многолюдном жилище. Споры, перебранки, шутки, потасовки, крики детей – вот какой должна быть нормальная жизнь. А с гнетущим холодом и оцепенением, которые принес с собою Варрик, должно быть покончено.
– Итак, ты хочешь поговорить о Кальдон? Он продолжал хранить молчание, пока они не отошли туда, где их не смог услышать никто из обитателей Кинлоха. Здесь Варрик наконец заговорил.
– Нынче утром выдалась хорошая погода, – сказал он. – Солнечная. Чесса рассмеялась:
– Бьюсь об заклад, что это ненадолго. Здесь всегда так. Всякий раз, когда я начинала верить, что солнце будет светить ярко и долго, появлялся туман и за несколько минут заволакивал все. Хочешь, побьемся об заклад, Варрик, что и на этот раз будет точно так же?
– Почему ты не называешь меня господином?
– Ты мой тесть. Для чего мне называть тебя господином? Разве не ясно, что я и так чту тебя, поскольку ты отец моего мужа?
Он поглядел на нее так, словно хотел придушить. – Я согласен побиться с тобой об заклад, что солнце нынче будет светить ярко и долго, – сказал он, и тут Чесса заметила, что его тонкие белые руки сжаты в кулаки. – И если я выиграю, ты должна будешь кое-что для меня сделать.
– Что именно?
– Я хочу, чтобы ты родила от меня ребенка.
– – Что?! – Она смотрела на него, широко раскрыв глаза. От несказанного удивления все остальные слова вылетели у нее из головы. – Что?!
– Я не могу убить своего собственного сына и взять тебя в жены. Поэтому ты просто станешь моей наложницей и родишь от меня ребенка, а Клив ничего не узнает. Ребенок, который родится у нас с тобой, Чесса, будет еще более могущественным волшебником, чем я или твой отец. Родить его – это твой долг перед той великой древней силой, что сокрыта от смертных, ведь наше дитя унаследует способности, каких еще не было ни у кого. Забудь об этом глупом пари. Я жалею, что предложил его. То, о чем я прошу тебя, очень важно, важнее тебя или твоего мужа, важнее всего на свете. Скажи мне, Чесса, ты согласна? Согласна стать моей наложницей и родить мне сына, который станет великим чародеем?
Чесса, по-прежнему не сводя с него пристальных глаз, спокойно сказала:
– Стало быть, Клив был прав. Ты хотел убить Аргану, чтобы заполучить меня. А что ты собирался делать потом? Убить своего собственного сына?
– Нет, Клив заблуждался. Я желал убить Аргану, потому что это был вопрос чести. Я хочу тебя, Чесса, это правда, но я вовсе не собираюсь делать тебя своей женой, так как ты замужем за Кливом. Ответь же мне: согласна ли ты родить от меня ребенка?
Что же ей сказать ему? Как поступить? Она сделала над собой усилие и спокойно сказала:
– Возможно, когда-нибудь в будущем, Варрик, но не сейчас.
– Нет, мы не можем ждать. Ведь люди так недолговечны. Ты должна зачать моего ребенка сейчас.
– Я не могу этого сделать, Варрик, – все так же спокойно ответила Чесса и улыбнулась ему. – Я уже ношу под сердцем ребенка. Ребенка Клива.
* * *
– Что? Ты беременна? – растерянно переспросил Клив, глядя на нее сверху вниз. В его мозгу сразу же зароились беспорядочные воспоминания, и все слова, кроме слова “беременна”, разом выскочили из головы. Только что он страстно целовал ее, ласкал ее груди, и вдруг она без всякого предисловия выпалила эту новость. Клив потряс головой и подпер рукой подбородок, хотя это было не очень-то легко сделать, поскольку он лежал на Чессе.
– Что, Чесса, опять? Ты опять беременна от меня? А я-то думал, что ты уже бросила эти игры. Одно хорошо – по крайней мере на сей раз ты не стала утверждать, что беременна от Рагнора.
– Выслушай меня, Клив, и ты поймешь, что у меня не было другого выбора. Твой отец вознамерился переспать со мной и сделать мне ребенка.
– Что?!
Клив с такой силой хлопнул себя ладонью по лбу, что чуть не потерял равновесие.
– О всемогущие боги, за что мне такое наказание! Я уже почти взобрался на вершину наслаждения, и вдруг ты говоришь, что мой собственный отец хочет прижить с тобой ребенка! Чтоб ему провалиться, он же старик! Клянусь богами, за такое оскорбление я перережу ему горло! Теперь я вижу, что он так же вероломен, как Рагнор, только умнее его, хотя обратиться к тебе с подобным предложением было не очень-то умно. Так он, стало быть, хочет переспать с тобой? За это я убью его, Чесса, и не вздумай мне перечить!
– О нет, Клив, я не стану тебе перечить Я только попрошу тебя выслушать меня до конца. Варрик хочет сойтись со мной вовсе не потому, что он желает меня, а потому, что он всей душой верит, будто ребенок, рожденный от нашего союза, станет величайшим чародеем всех времен. По годам он годится мне в отцы, и, когда он заявил, что хочет поговорить со мной, я посмотрела сначала на него, потом на Аргану и в конце концов сказала, что с удовольствием прогуляюсь со своим тестем. По-моему, когда он услышал это, ему захотелось меня задушить, однако он сдержался. Потом он объявил, что хочет сделать меня своей наложницей и родившийся у нас ребенок станет величайшим колдуном на свете. Вот тогда я и сказала, что не могу выполнить его желание, поскольку уже ношу под сердцем твое дитя. Так что вряд ли тебе есть смысл убивать его прямо сейчас.
Клив скатился с Чессы и сел на край кровати. Его желание остыло, как остывает зола в очаге, когда ее покрывают на ночь толстыми бревнами.
– Подумать только, мой отец возжелал мою жена! Конечно, я знал, что у него на уме, но когда ты помешала ему убить Аргану, я решил, что на этом все и закончится. Он понял, что все прознали о его недостойных намерениях, вот я и подумал, что впредь он поостережется лезть к тебе с домогательствами, ан нет, он опять взялся за свое! О боги, как же мне быть? Наверное, мне все-таки придется убить его. Это бы положило конец его поползновениям раз и навсегда. Но с другой стороны, тогда Аргана с ее сыновьями и все его люди остались бы без защитника.
Чесса встала на колени и обвила его руками. Она поцеловала его в затылок и с наслаждением вдохнула запах его тела и его золотых волос. Потом она поцеловала шрам на его щеке, и на сей раз он, к ее радости, не отшатнулся. Она поцеловала его плечо.
– Я сожалею, что сказала тебе об этом в такой момент. Теперь тебе уже не до плотских утех, да? – И она посмотрела вниз, через его плечо.
Он крякнул, но ничего не сказал.
– Я сказала тебе об этом, Клив, потому что теперь ты должен как можно скорее сделать так, чтобы я и впрямь забеременела. Отныне мы должны думать не только о своих удовольствиях, как раньше, но и о том, чтобы поскорее зачать ребенка.
Он снова повернулся к ней, уложил на спину и сам лег на нее, опираясь на согнутые локти.
