— Нужно было согласиться на няню, — шагнула я к нему и убрала упавшую на лоб прядь.
— У нее есть родители, — перехватил мою руку муж и уже собрался демонстративно ее оттолкнуть, вот только в глазах блеснул игривый огонек.
Он притянул меня к себе и впился в губы жестоким поцелуем, хотя бы так наказывая за опоздание.
— Упал, — огорчилась искорка, и Агфар слегка впился пальцами в мою кожу, явно в этот момент возвращая контроль над запущенным в мишку эши.
Вокруг нас затопали маленькие ножки. Раздался детский хохот. В воздухе затрещало от соединения белых и черных крупиц.
— Я скучал, моя мышка, — признался муж, оторвавшись от моих губ.
— И я, — ответила от чистого сердца и вдруг вспомнила одну важную вещь: — Айна отозвалась.
— Где?
— В храме! Я сегодня решила навестить отца. Кстати, он просил передать благодарность за все, что ты сделал для него. Так вот, по дороге назад я заглянула в перестроенный храм Безгласых и снова обратилась к ней. Потому задержалась. Она наконец ответила, Агфар. Даже рассказала, как так получилось, что стала Отверженной и едва не исчезла из нашего мира.
— Налли, мишка хочет спать, — вдруг обратился к дочери муж. — Пойдем уложим его в кроватку.
Он подхватил искорку на руки, а уже спустя полчаса сел во главе стола в обеденном зале со словами:
— Война закончилась.
— Правда?
— Сегодня пришло известие. Знаешь, что странно? — задумчиво потер он подбородок, позволив служанке налить себе чаю. — Закончилась не потому, что тресанцы отступили, а наши военачальники перестали нападать. Я думал, мы защищались, но по итогу бились за чужие земли.
— Это был отвлекающий маневр, — закивала я. — Айна это тоже рассказала. Понимаешь, Безгласым нужно было увести внимание от себя, чтобы война делала положение союзных стран бедственным и не получалось сосредоточиться на внутренней политике.
— Безгласые, — зло процедил Агфар, сжав чайную ложечку в кулаке.
— Помнишь того мужчину, который рассыпался возле обители? Это был первый. С него все пошло, — я помешала сахар, раздумывая, с чего начать историю, услышанную от Богини. — Ты не задумывался, почему тресанцы так отличаются от нас? Айна сказала, что раньше везде воздух был наполнен эши, как у них. Из-за нее в людях проявлялись своеобразные способности, которые зачастую оказывались во вред носителю. Потому она предложила очистить землю и даровать возможность управления крупицами. Согласился только наш Западный край, потому Богиня очистила все до самого Приморья.
— Да, воздух у нас разный. Еще когда меня взяли в плен, я долго не мог привыкнуть, что крупицы повсюду, но не такие, неприкаянные какие-то.
— В общем, появился человек, тресанец, обладающий даром вытягивания чужой энергии, который захотел тоже подчинить себе эши. Он переселился в наши края. Отрекся от прошлого и много лет служил Айне, каждый день умоляя ее смилостивиться и наделить его даром. А едва добился своего, ему почему-то оказалось мало. В последующие десятилетия он начал поглощать уже не энергию, а чужие крупицы. Внедрял их в тела других, затем мучил и высасывал, тем самым убивая. А едва Богиня прознала про него и решила помешать, как оказалось, что он уже начал свою бурную деятельность. Не дал объединиться нескольким парам, распускал слухи, скрывал знаки, а после начал разрушать храмы Айны.
Агфар потер переносицу и недовольно вздохнул.
— Вот на что способен один человек.
— Да. Из-за своего ненасытного желания он превратился в монстра и потерял возможность говорить. Жил только благодаря смертям одаренных людей и присвоению еще не нашедшей другого хозяина эши. Кстати, черная метка — это знак Пары Безгласого, с помощью которой он и забрал у меня мои крупицы.
Муж со звоном поставил кружку на блюдце, не желая вспоминать те тяжелые дни, но вдруг прислушался. Резко встал. Отодвинув стул, поспешил в холл, а я побежала за ним.
— Поигай! — донесся сверху тонкий голосок Налли. — Поига-а-ай со мной!
— Бедный, еще не ушел, — покачал головой Агфар и, подарив мне короткий поцелуй, поторопился к дочери.
— Дух не бедный, — провела я мужа взглядом. — Он тянется к искорке, чтобы очиститься и обрести спокойствие.
— Поигай! — вновь звоном разлился детский смех. — Я мишку тебе дам. Поига-а-ай.
