– Девчонки прибежали, сообщили о военном. А я знаю, что тут частей не может быть. В район уже сообщил, решил ещё сам проверить. Откуда вы тут появились?
– По воздуху, – усмехнулся я.
Тут раздалось жужжание, и показался У-2. Судя по ауре, пассажиром был генерал. Смотри-ка, не вытерпел, сам прилетел. Я знал, этот генерал не верил в технику, которая берётся из ниоткуда, как он считал. Этажерка прошлась низко над полем, генерал явно рассматривал самолёты, которые со стороны поля было отлично видно.
– Сержант, – попросил я, закончив изучать маленький самолётик и повернувшись к милиционерам, – не в службу, а в дружбу. Тут где-то автоколонна должна быть, лётчики, голубые петлицы, как бы не заблудились. Поищи, покажи дорогу. Они со стороны столицы должны быть.
– Покажем, – согласился тот.
В это время У-2 пошёл на посадку, сбрасывая и так небольшую скорость. Милиционеры поспешили уехать, а биплан, ревя мотором, прокатившись вдоль опушки, то есть по всей стоянке техники, встал метрах в ста от меня. Мотор заглох, а вскоре и винт остановился. Первым из кабины выбрался генерал, а затем и лётчик, который стал осматривать свой самолёт. Тут как раз я подъехал на машине. С удовольствием осматриваясь, генерал велел везти его к стоянке «яков», которая располагалась на другой стороне.
Вскоре и два десятка грузовиков прибыло. Похоже, сюда весь БАО с ближайшего аэродрома перекинули, так что техники и лётчики довольно быстро всё осматривали. Взлететь отсюда бомбардировщикам невозможно, это ещё на истребителе можно попробовать, да и то если дорогу бульдозером разровнять. Так что вывозить будут, вероятнее всего, на грузовиках. Хвост в кузов – и пошла буксировка. Это проблемы летунов, они сделают, сам генерал это проблемой не считал.
Мы почти три часа занимались приёмом-передачей, пока не закончили. Вдруг, ревя моторами, в небо с дороги поднялось два «яка». Проследив, как они стремительно лезут на высоту, я повернулся к генералу:
– Ладно я псих, но то, что среди вашего брата таковые имеются, не знал. На непроверенных машинах в воздух подниматься.
– У нас опытные механики. Если дали добро, значит, можно, – несколько рассеяно ответил тот, наблюдая, как пара резвится в небе, выполняя какие-то фигуры.
– Ясно. Тогда до завтра.
– Я могу надеяться, что завтра после обеда вся оставшаяся техника будет передана?
– Что-то я сомневаюсь. Завтра, скорее всего, передадим то, что в сборе: штурмовики и оставшиеся истребители. Потом то, что в ящиках.
– Добро. Тебя в город отвезти? Машину-то ты вернул?
– Нет, вон там «эмка» стоит, я пока на ней поезжу, потом сдам в гараж Генштаба.
– Хорошо.
Попрощавшись, я дошёл до «эмки» и только сел в неё, как меня позвали радисты. Добежав до их машины, взял наушники. Мне велели заехать в Генштаб. Подтвердил приём сообщения, вернул наушники и поехал в столицу. По пути заехал на речку, минут десять покупался, а то плавлюсь в тёплой форме на этой жаре. После этого поехал в Генштаб.
Помощник дежурного проводил меня к Шапошникову. Тот меня осмотрел, отметив, что форма пыльная, и сказал:
– Про передачу бомбардировщиков и истребителей знаю, доложили. Молодцы, выполняете обещание. На вечер ничего не планируй, едем в Кремль. Информация до самого дошла. За боевые знамёна, за спасённое вооружение тебя представили к «Золотой Звезде» с вручением ордена Ленина. В восемь вечера жду тебя здесь. Приведи себя в порядок, парадную форму справь.
– У меня есть, товарищ маршал.
– Хорошо. Жду в восемь.
Козырнув, я покинул кабинет, а потом и здание Генштаба. Вернулся в свою машину, поправил лежавший на сиденье автомат и поехал домой. Время уже три часа дня, есть хочется, так что сейчас ушицы поем, она у меня готовая в Хранилище. А то с летунами как-то не до этого было. Пока ехал, автомат и диск к нему убрал в Хранилище. Это в пригороде оружие лучше под рукой иметь, а в городе его показывать не стоит, хватит и пистолета.
Заехав во двор, я припарковал машину так, чтобы её было видно из окон управдома: он присмотрит. Пошатываясь от усталости, на ходу потирая лицо ладонью (что-то меня морило, нужно душ принять, не помогло купание), я зашёл в подъезд и двинулся к лестнице, когда на меня накинулись двое. Ещё трое стояли в стороне. Отреагировал я мгновенно, на автомате: ушёл рывком в сторону от захвата и отработал двоечку. Да так, что челюсть вдребезги. Бил в полную силу, нокаут. Досталось и второму.
– Стоять! – заорал один из трёх оставшихся.
Пришлось замереть под дулом пистолета, это был ТТ, не попрыгаешь. Один из оставшейся тройки, подскочив, зашёл со спины, а потом – резкая боль в затылке и темнота. Похоже, вырубили. Опасаются, и это правильно.
Очнулся я в темноте. Было очень холодно и воняло немытыми телами, парашей, грязью и, особенно, свежей и застарелой кровью. Знакомый запах. Быстро осмотревшись, определил, что я в камере. Хм, а нападающие были в штатском. Я у ментов или в гостях у госбезопасности? Я вообще думал, что это бандиты, решил поиграть – и оказался тут. Широкие нары, полтора десятка человек в камере, все спят. Мест на нарах всем не хватило, трое спят на соломе на полу, я – четвёртый. На мне галифе, исподнее, и всё. Сапог нет, ноги босые, фуражка, френч и остальное отсутствует. Избит, и сильно, похоже, долго вымещали злость на бессознательном теле. Лицо практически в кровавую кашу превратили. Это всё поправимо, но лечить я пока не стал. То, что не военные тут замешаны, это ясно, вот и будем на это давить, пусть разбираются, кто посмел. Слегка убрал температуру и подлечил воспаление не знаю откуда взявшейся рваной раны на руке, а то могло заражение начаться. Остальное выглядит страшно, но не критично.
По-видимому, снаружи уже ночь, серьёзно меня приголубили. Думаю, Шапошников уже ищет меня со всеми собаками. Будем ждать. Было холодно, но ничего из одежды я доставать не стал, слегка прибавил температуру тела, чтобы не дрожать, и решил поспать. Но не спалось, поэтому стал изучать диаграмму показаний диагностики. Колено ещё разбили, сволочи, то-то так болит. В остальном не так уж критично: колено, рана на затылке (чуть череп не проломили, рваная рана), ну и ушибы внутренних органов. Похоже, бившие были уверены, что им за это ничего не будет. Вот я бы так не был уверен, мстить всегда нужно. Ну или, если кто слово «месть» не любит, есть его полный синоним – кинуть ответку.
Закончив изучать результаты диагностики, я стал вспоминать момент, когда меня брали. Взор работал, и кто где находился, я знал. А ведь оперативников я за жильцов принял и их гостей. То, что управдом был в курсе, это ясно: те трое из его квартиры появились, а значит, он навёл. Чую, у нас будет новый управдом. О нет, никакой заявы. Просто вышел человек и пропал. Возможно, бандиты зарезали, а тело спрятали. Никто не узнает, что с ним стало. Но это потом, а пока спать. Нужно сил набираться.
Однако не дали. Взор показал, что к нам спускаются трое, остановились у нашей камеры. Хотя камер тут было с десяток, едва ли половина была занята, но те, что заняты, были переполнены. Вот такое воздействие на умы сидельцев, психологический прессинг. В замочной скважине ржаво заскрежетал ключ. Многие из моих сокамерников на этот звук зашевелились. Один из троих пришедших остался у двери, а двое других, подхватив на руки одного из арестантов, понесли его к выходу. Тот был изрядно бит, и как я понял, эта тройка собиралась продолжить начатое. Дверь захлопнулась, и снова всё замерло.
