Когда мне принесли всё, что нужно, я прицелился и быстро сделал четыре выстрела. По одной пуле в головы двум диверсантам (а все уже были твёрдо убеждены, что это они и есть), в плечо и ногу третьему, как и обещал. Тягач уже пылил в снежной пурге, поднимавшейся от гусениц, к неизвестным. Было там одно отделение из моего взвода, а командовал начальник разведки дивизии, он старшим покатил. Простояли они там минут десять, занимаясь погрузкой, а потом снова в снежной пурге по своим следам вернулись обратно.
Выяснилось, что я не промахнулся, и комдив признал мой выигрыш. Раненого немца унесли в штаб, там им медики займутся, а после и допросить можно. Убитых раздели и убрали в сторону. А вот пленным, которого они тянули к передовой, оказался, ни много ни мало, майор, начальник секретной части нашей 14-й армии. Только вдумайтесь: начальник секретной части, секретоноситель высшей категории.
Майора всего трясло; мы отпаивали его горячим чаем, а он рассказывал, как ехал в штаб нашей дивизии, и вдруг на дороге раздались многочисленные взрывы гранат. Выкатился из машины с пистолетом в руках, получил удар прикладом по голове и очнулся, когда его уже на санках волокли. Очень порадовался, когда засвистевшие пули перебили его конвоиров. Сообщил также, что диверсантов на месте засады было куда больше. Его, конечно, контузило при захвате, но это он точно засёк. Шёл майор на своей легковушке в колонне из двух грузовиков; скорее всего, никто в колонне не выжил. Об этом случае сообщили в штаб армии. В штабе поднялась паника, к нам направили дополнительные силы, а я проверил посты и спать пошёл. Что нужно, я сделал, а дальше сами разберутся.
Через три дня были построены бойцы и командиры штаба дивизии, и командарм нашей армии наградил меня орденом Красной Звезды. Я их из серьёзной задницы вытащил, и меня отблагодарили. После отбытия командарма я устроил небольшую пирушку, мы хорошо посидели, отметили награду. А ночью пришлось вскакивать и поднимать роту в ружьё.
– Лейтенант? – с вопросительной интонацией обратился ко мне комроты.
Мой авторитет в роте, да и в штабе, поднялся на небывалую высоту, так что выполнялись мои приказы мгновенно и беспрекословно. Командир роты тоже особо не давил, вполне мирно служили. Мы уже перешли на «ты», разница в возрасте у нас была десять лет, но мы как-то не обращали на это внимания.
– Помнишь тех диверсантов, которых охрана тыла всё найти не может? Я их нашёл, они к нашему штабу подбираются; видимо, хотят отомстить за своих. Похоже, гранатами закидать собираются.
– Понял, – кивнул комроты и стал шёпотом отдавать приказы: – Приготовиться к круговой обороне. Только тихо.
– Я на скалу, к зенитке, – сообщил я ротному. – Пока позицию не собьют, оттуда можно хорошо немцев проредить. И оба тягача готовьте, их броня и пулемёты пригодятся. Бронебойного у немцев вроде ничего нет.
Ротный кивнул и рванул к выходу. Штаб потихоньку поднимался, усиливали оборону. Я поднялся к зенитке, согнал вниз двух бойцов расчёта (остальные и так внизу были) и, взведя затворы, прицелился и открыл огонь. Ночь мне не мешала, да и светло было от сверкающего снега. Очереди счетверённой зенитки взрыхляли снег вместе с теми, кто там был. А диверсантов было без малого три десятка, окружили со всех сторон, снайпера подстраховывают. Я едва половину лент выпустил, как пришлось буквально падать вниз, кубарем скатываясь по лестнице. Зенитка дёргалась от попаданий, от неё отлетало что-то металлическое. Работали по мне ручной пулемёт и два стрелка.
– Товарищ лейтенант, как же так? – глядя наверх, на избиваемую зенитку, простонал её командир, сержант.
– Не боись, я тебе новую подарю, – хлопнул я его по плечу. – Главное, восьмерых уничтожил, осталось чуть больше двух десятков. Давай, позиции занимай.
Подхватив автомат, я побежал на самый сложный участок. На противоположной стороне немцы уже добрались до дистанции гранатного броска. Почему-то они не отходили, а упрямо рвались к нашим блиндажам. Вот и до разрывов гранат дошло, это наши кидают, там комдив командует. Раненого ротного понесли к землянке медиков. Жаль, медсанбат в селе, в трёх километрах от нас.
Настоящими королями боя стали лёгкие тягачи «Комсомолец». Вооружённые пулемётами ДТ, они активно уничтожали противника, носясь по снежной степи. Правда, одну машину диверсанты умудрились поджечь, расстреляв обоих членов экипажа, но даром им это не прошло. Выжили два диверсанта, ещё пятерых взяли ранеными, остальных уничтожили. Наши потери – одиннадцать убитых и восемь раненых, которых отправили под охраной в медсанбат. В штаб армии уже сообщили о нападении. По следам диверсантов отправили отделение моих бойцов, я пошёл с ними, за старшего. Мы нашли в стороне лагерь, сани, вещмешки и два трупа; судя по бинтам, они были ранены раньше. Как мы выяснили по следам, был ещё один немец, но он, убив своих, сбежал. Я отправил по следу пятерых бойцов; командир их, сержант, – боец опытный, найдут.
До утра шумиха стояла. Пленных и раненых отправили в штаб армии, наши успели их допросить, трофеи поделили. И всё бы хорошо, но днём, проснувшись в три часа, я подслушал телефонограмму, которую принимал наш дивизионный особист. Мы с ним вообще хорошо ладили: ему нравилось, что я поставляю материал для работы (это я о диверсантах). А тут он получил по своей линии приказ задержать меня и срочно отправить в Белогорск.
Я рванул к комдиву и застал его за просмотром статистики по дивизии. Соединение уже который день не вело боёв, так что всё было спокойно, и это нервировало командиров, не привыкшим к такому затишью.
– Товарищ полковник, разрешите обратиться? – ввалился я к нему, запыхавшись.
– Что? Снова штурм? – схватился он за автомат.
– Да лучше бы штурм. Разрешите с глазу на глаз поговорить.
Выгонять трёх находившихся в помещении штабных командиров полковник не стал: мы прошли в личную комнату отдыха комдива, вырубленную в цельной скале, и там он вопросительно посмотрел на меня.
– Я тут случайно подслушал, что наш особист телефонограмму получил: приказ задержать меня (замечу, что не арестовать) и отправить в штаб фронта спешным порядком. В принципе, пусть задерживают, но ведь я обещание своё не выполню. Парни сообщили, что этой ночью у нас будут и всё, что мы заказывали, передадут. А без меня передавать не станут. Есть ещё новость: они, как оказалось, хотели мне сообщить, что отбили у немцев три наших полковых боевых знамени и одно дивизионное, хотят вернуть. Ну и взяли в плен двух немецких генералов, их они тоже везут. Один из генералов – командир танковой дивизии СС. Там ещё полковники разные были, с десяток, но парням с ними лень возиться было, они их перестреляли. В общем, мне бы до ночи продержаться: передам всё, что обещал, и пусть в штаб фронта забирают.
Приманку комдиву я забросил солидную, тому и хочется, и колется. Он типичный карьерист: без особых умений, но нос по ветру держать умеет. Наконец, после недолгих мук выбора, он сказал:
– Ох, и попадёт мне потом от особиста. Ладно, пока тут посидишь, а я сделаю вид, что отправил тебя в двести сорок второй полк, он далеко, пусть там ищет. А как стемнеет – выполнишь обещание.
