Его похоронили в безымянной могиле.
Не узнав имени незнакомца, про себя Охотница назвала его «Чистильщиком».
— Что с тобой? — спросила Памела, заметив, что подруга задумалась.
— Ничего, — ответила та, ища удобное положение для загипсованной руки.
— Мы почти приехали, — успокоила Памела.
Через несколько минут они припарковались перед одним из самых дорогих магазинов Комо. Охотница собиралась уже вылезти из машины, но Памела остановила ее:
— Погоди, у меня есть для тебя кое-что…
И протянула ей пакетик с красным бантиком. Охотница с удивлением уставилась на сверток. Затем, не сказав ни слова, развернула подарок. Внутри лежал маленький брелок в виде танка.
— Это я нашла у незнакомца, — объяснила подруга. — Его собирались выбросить вместе с другими вещами, но я решила прихватить его тебе на память.
— Зачем?
— Потому что без тебя я бы не успела приехать вовремя.
Охотница рассматривала видавший виды брелок, задаваясь вопросом, как и почему эта игрушка оказалась у незнакомца. Впрочем, она понимала, что никогда не узнает ответ.
— Ну что, ты готова, пошли? — спросила Памела.
— Готова, — кивнула Охотница.
Она положила брелок в карман и вылезла из машины. Затем направилась ко входу в магазин. Навстречу ей сразу же устремилась консультант:
— Здравствуйте, чем я могу вам помочь?
— Позовите, пожалуйста, хозяйку магазина, — ответила Охотница.
Девушка уставилась на нее, недоумевая, почему ее присутствия недостаточно. Однако потом все же удалилась вглубь магазина. Через несколько минут вышла удивительно красивая женщина лет шестидесяти.
— Вы хотели со мной поговорить? — улыбнулась она.
— Вы меня не узнаете? — немного помолчав, спросила Охотница.
— А разве мы знакомы? — удивленно спросила та. — Мы уже где-то встречались?
— Лично я вас вижу впервые, — призналась Охотница.
— Извините, тогда я правда не понимаю, откуда я могу вас знать, — смутилась хозяйка магазина.
— Присмотритесь как следует, может быть, вспомните, — настаивала Охотница.
Раздосадованная хозяйка заподозрила, что над ней пытаются подшутить. Но потом сообразила.
— Вы та самая…
Охотница уже привыкла, что ее все узнавали. Комо — маленький город. Она ответила так же, как и обычно.
— Да. Я его мать, — всегда отвечала она.
Хозяйка смутилась еще сильнее. А Охотница начала свой рассказ:
— Моего сына задержали на третий день поисков. Он пытался купить бутерброд на вокзале в Милане, расплатившись мелочью, которую собрал, прося милостыню. Он признался не сразу. Утверждал, что невиновен, и хотя на нем обнаружили кровь зарезанной девушки, он продолжал обвинять в убийстве какого-то незнакомца, проникшего в дом через окно.
Женщина слушала не перебивая, что было хорошим знаком.
— Мы с мужем тут же пошли в полицию, и нам позволили поговорить с сыном несколько минут. Когда я его увидела, он казался обиженным, точно побитая собака, и, клянусь, я готова была задушить его собственными руками. А он все повторял, рыдая и всхлипывая, свой бессмысленный рассказ. Но на какое-то мгновение я увидела, как в его глазах мелькнула некая черная тень, и все поняла. Он не только не раскаивался в содеянном — ему было наплевать.
Женщина внимательно смотрела на Охотницу, пораженная ее рассказом.
— Лишь мать может понять, что происходит в душе у ее сына. И я поняла. Поняла с такой ясностью, какой хотела бы избежать. И тогда я сказала себе: «Господи, сделай так, чтобы ему не поверили, чтобы никто не купился на эту отвратительную ложь».
Охотница глубоко вздохнула.
— Мы думаем, что знаем наших детей лишь потому, что подарили им жизнь, но часто любовь, которую мы к ним испытываем, уводит нас от правды, и мы отказываемся видеть очевидное. Однако в душе мы уже знаем ответ… И если ты ничего не сделала, чтобы помешать ребенку совершить зло, это твоя вина.
— Почему вы мне это рассказываете? — взволнованно спросила женщина.
— Потому что у вашего сына есть белый «порше» и потому что его молодая и красивая подруга скрывает следы побоев под свободной одеждой и слоями косметики. И еще потому, что я сама заметила слишком поздно…
Женщина задумалась, нервно ломая пальцы. Взгляд ее потух, ей было очень не по себе. Охотница больше не произнесла ни слова. Она развернулась и вышла из магазина.
23 февраля
Дневной свет понемногу затухал, зимний день клонился к закату. Последние лучи солнца проникли в больничную палату, мягко осветив кровать Мартины. Она полулежала, облокотившись спиной на подушки. Взгляд ее был печален, утроба опустела.
— Врачи сделали все возможное, чтобы спасти моего малыша, — грустно сказала она девушке-полицейскому. Та сидела рядом. В руках она держала блокнот, который достала в начале их разговора, но пока так ничего туда и не записала.
— Что вы можете рассказать об этом подростке?
— Я не думала, что он способен на такое, даже из ревности. Но я не могу злиться на него. По-вашему, это странно?
— Не знаю. Как посмотреть.
— В пять лет он чуть не утонул в бассейне на территории заброшенной гостиницы. Уже тогда мы должны были понять, что это был не несчастный случай.
— То есть?
— С ним была мать. Она сказала, что на минуту отвлеклась, но все было иначе. Она видела, что мальчик тонет, и сознательно его бросила.
— И после этого, вы считаете, она начала издеваться над мальчиком?
— Тот случай должен был насторожить нас. Думаю, Вера никогда не любила сына. Более того, она испытывала к нему отвращение.
— То есть вы думаете, она его ненавидела? И как вы этого не заметили?
— Объяснений множество. Прежде всего потому, что в католической культуре принято идеализировать образ матери, или потому, что мы изначально не готовы мириться с мыслью, что можно презирать существо, которому мы подарили жизнь. Мы думаем, что всегда можем выбрать вместо любви безразличие, и любой психолог вам подтвердит, что для большинства людей это действительно так; но не для матери. В отличие от всех остальных, у матери нет выбора. И зачастую она сама этого не понимает.
— То есть мать способна только любить или так же сильно ненавидеть?
— Именно. И Вера тому пример. Кроме того, она постоянно заводила отношения с тиранами, меняла одного на другого. Поэтому мы и поверили ей, когда она рассказала о Микки.
— Микки?
— Она убедила нас в том, что этот Микки, один из ее приятелей, истязал мальчика, а она не могла этому помешать.
