На сдачу спектакля пришли гримеры, костюмеры и реквизиторы, обслуживающие спектакль. Всю свою работу они выполнили загодя и теперь могли пройти в зал и посмотреть. Спектакль предназначался для филиала, помещение там маленькое, так что зал оказался заполнен. Мы сыграли эту «черную комедию» при гробовом молчании зала. Только наш режиссер иногда вдруг всхохатывал. Произнеся последние слова своей героини, я вдруг поняла, что добежала этот нескончаемый марафон и сейчас рухну, как лошадь, которую надо пристрелить, что у меня нет сил даже на то, чтобы разгримироваться. Сдача спектакля закончилась, я сидела отупевшая и без сил. Гримеры, костюмеры и реквизиторы вежливо, с извинениями сообщили, что не поняли ничего. Писарев – главный режиссер – сказал, что это невозможно смотреть, а директор добавил, что это невозможно продать. Я не помню, как пришла домой и как свалилась с высокой температурой. Я лежала без движения три дня.
Театр расстался с Агеевым по-джентельменски: все деньги по договору ему заплатили. И театр ушел в отпуск, а я старалась за время отпуска залечить душевные раны.
Позже мы узнали, что Агеев очень болен и уже был болен, когда репетировал с нами. Вскоре он умер, и мы подумали, что, может быть, болезнь так повлияла на такое странное его существование в этом проекте.
Возобновив работу в новом сезоне, театр предложил нам этот проект не бросать, а как-то его доработать без Агеева, с нашим вторым режиссером. Театр потратил деньги на декорации, костюмы, парики и, наконец, на огромный телевизор, задействованный в спектакле, да и нашего актерского времени и нервов тоже потрачено немало! И мы, подумав, взялись за работу.
Переделывать всегда труднее, чем делать заново. Так что мы решили начать все именно заново – от печки. И для начала устроить нормальный разбор. Мы хорошо поработали, и в результате получился неожиданный по форме и очаровательный по анекдотическому содержанию спектакль, на котором смеялась публика: и мы этому радовались. Спектакль играли несколько лет, всегда с аншлагами, правда, он шел в маленьком зале всего на шестьдесят мест. Люди его полюбили, и мы, залечив наболевшее, тоже полюбили его всем измученным сердцем.
Театр держится на разумном и талантливом руководителе. Роман Козак, однажды пришедший в театр имени Пушкина на должность главного режиссера, стал благословением. Театр – живой организм, и у него бывают хорошие и трудные времена. Роман пришел как раз в период спада и за девять лет художественного руководства сделал многое, чтобы вернуть интерес публики. Козак долгое время работал под руководством Олега Табакова, который славился еще и своими гениальными продюсерскими качествами: за короткий промежуток времени ему удалось вернуть зрителя во МХАТ, который тоже пребывал тогда в довольно плачевном состоянии. Придя к нам, Роман стал приглашать молодых, неизвестных режиссеров. Он искал новые имена в драматургии и приводил в театр на главные роли популярных и любимых артистов. Труппа ворчала: мол, своих полно! Но Роман, в отличие от Табакова, не приглашал звезд на постоянную работу: он звал их только на определенные роли. Затем он привел в театр своих учеников, молодых и способных, и, работая с ними, предъявлял к ним очень серьезные требования. Все это довольно быстро дало результаты. Первый же спектакль Романа «Академия смеха» по пьесе К. Митани, поставленный им в филиале, впечатлил театральную Москву. Несмотря на трагичность повествования, смеха в спектакле было действительно много, а о молодом худруке писали, что ему свойственны изобретательность, вкус и чувство стиля. Второй спектакль Романа «Ромео и Джульетта», сыгранный его совсем юными учениками-третьекурсниками в современных одеждах и современном оформлении, уже на большой сцене, приняли на ура и взрослые, и юные зрители. Я с интересом вглядывалась в лица подростков, сидящих на премьере и завороженно смотрящих на сцену с открытым ртом. Они смотрели историю про себя, и потому она была им интересна. В зале стояла напряженная тишина, такая неожиданная для их возраста с его неуемной энергией.
В театр пошел молодой зритель. Снова появилась не случайная, а своя публика, которая любила именно наш театр и наших актеров и ждала от нас новых премьер.
Роман много мог еще сделать значительного и полезного для театра, но судьба распорядилась по-своему. Смерть забрала этого еще молодого, полного сил, мощного человека.
Последний спектакль «Бешеные деньги» по пьесе Островского Роман выпустил 8 мая 2010 года. На банкете после премьеры он благодарил всех нас, участников спектакля, какими-то особенными, проникающими в душу словами, говорил, как все мы ему дороги… а через 20 дней, 28 мая, умер.
То, как Роман выпускал этот свой последний спектакль, вызывает восхищение. Спектакль получился веселый, он был наполнен смешной машинерией, которую изобретал главный герой в исполнении приглашенного на эту роль Ивана Урганта – еще одно неожиданное решение Романа. По сцене бегала механическая собака, на герое были надеты какие-то усовершенствования в виде металлических крыльев. В финале он уезжал со сцены на мотоцикле. Но за всей внешней веселостью вставала современная злая сатира на обладателей бешеных денег, которых в этот период истории с каждым днем становилось все больше. Работалось нам, как всегда, легко. Мы знали о его диагнозе, но, видя, как легко Роман работает, иногда сомневались, а точно ли он верен.
Для меня время, когда театром руководил Козак, было, пожалуй, самым счастливым в актерской жизни. За девять лет его руководства я сыграла восемь премьер с разными режиссерами и разной драматургией, и это было захватывающе интересно. И о каждой премьере есть что вспомнить.
Например, спектакль «Девичник-клаб» по пьесе А. Минчелла шел в нашем театре 15 сезонов с непременным успехом и аншлагами. Такие успешные спектакли дирекция театра обычно ставит в «незрительские» дни – в понедельник, например, когда зритель отдохнул в выходные и не готов идти в театр. Но и в понедельник на этом нашем спектакле зал всегда оказывался полон. А выпустили его всего за восемь дней: тогда в панике нам казалось, что мы не продержимся и года!
Пьеса прекрасная: три немолодые героини – подруги, они очень отличаются по характеру, а потому постоянно ссорятся и выясняют отношения. Текст написан с любовью к этим трем женщинам и пронизан великолепным юмором, не говоря о прекрасной любовной линии одной из героинь. Но сложные женские дружеско-ненавистнические отношения нужно было еще выстроить, а приступить к нормальным репетициям мы никак не могли.
Две героини у нас имелись – Мария Аронова и я. Третьей должна была стать поначалу Ирина Муравьева, но в какой-то момент отказалась участвовать в спектакле. Тогда возникла идея предложить роль Лолите Милявской, которая оказалась очень простым в общении, творчески одаренным человеком, и все уже вздохнули с облегчением, но тут Лолита не пришла на одну примерку, потом на другую и стало понятно – совместить театральную дисциплину с шоу-бизнесом она не сможет. Нужно искать другую актрису!
Итак, спектакль объявлен, билеты продаются, а третьей исполнительницы у нас по-прежнему нет. Ларису Голубкину нашли, когда до премьеры оставалось десять дней. Два из них потратили на снятие мерок для костюмов и объяснения с новой актрисой, как и про что играем. И вот за восемь дней до премьеры мы вышли на сцену, ошарашенно глядя друг на друга. И все получилось! Да, поначалу мы были на маленьком ослике, но уже вскоре оказались на коне – и столько лет с коня не слезали!
