Быстро набираю сообщение в ответ и тут же блокирую экран.
«Спокойного тебе начала дня».
Улыбаюсь в ответ, намазывая очередной оладушек клубничным повидлом. Напротив сидит отец и буравит меня грозным взглядом, странно поглядывая на внезапно загорающийся экран телефона после очередного сообщения.
— Помирилась с Костей? — разведывает обстановку.
Настороженно хмурюсь и неоднозначно хмыкаю. Костя не появлялся больше. Как в воду канул, перестал меня донимать сообщениями и звонками. Нельзя сказать, что меня это огорчало. Просто странно.
— Нет, пап. Мы расстались, я не могу простить то, что он сделал.
— А что он сделал? — холодный взгляд пронизывает.
— То, что я не прощаю — предал. И если можно, я бы не хотела об этом говорить. Ты отвезешь меня на осмотр?
— Я отвезу тебя на осмотр, но также и сам могу тебя осмотреть. Если ты не забыла, я все-таки такой же травматолог, как и Андрей, — слишком громко кладет вилку на стол.
— Справку с мокрой печатью для универа тоже мне выдашь? — сжимаю кулаки и обессиленно откидываюсь на спинку стула.
Внезапно открывшаяся от сквозняка дверь громко бьется о стенку, чем заставляет вздрогнуть от сильного хлопка. Как это похоже на наш скандал.
— Не выдам, я не выдаю справки.
— Так о чем беседа вообще тогда?
Папа хмурится еще больше и молча доедает завтрак, после чего встает, громко шаркнув стулом и демонстративно идет мыть посуду. Пусть у нас и есть негласное правило, что я всегда мою посуду. Ладушки, характер показываем.
— 10 минут на сборы, — сухо кидает, прежде чем выйти из кухни.
Спокойно допиваю чай, доедаю все оставшееся в тарелке и одновременно просматриваю последнее входящее.
«Еще в пути, но он точно будет замечательным, ведь ты у меня первая».
Сердце замирает от, казалось бы, простых слов и вновь несется вскачь. И пусть на периферии маячит отвратительное предчувствие, но я не даю плохим мыслям испортить уже благоухающий сад распустившихся цветов в душе.
Поездка в автомобиле длится так долго, что я неосознанно стучу ногой, чем вызываю ненужное раздражение и без того злого отца.
Погода шепчет. Уже пальцем постукиваю по двери, закапываясь в мысли глубже некуда.
— Хватит, даже если ты пробьешь пол и будешь подгонять машину сама, мы быстрее не поедем. Тут пробка как бы! — отец не выдерживает и его прорывает как только что сломавшийся смеситель, из которого фонтанирует струей холодной воды.
— Я поняла, просто не люблю опаздывать.
— Ха, ты просто сильно спешишь к нему. Думаешь, я не понимаю, с кем ты так отчаянно переписку ведешь?
Уголки губ опускаются, и мой взгляд уныло скользит по разъяренному лицу отца.
— Почему бы тебе не высказать мне все сразу, чтобы не копить негатив до момента, когда эффект разорвавшейся бомбы будет казаться хлопушкой по сравнению с твоим извержением на меня?
— Какая экспрессия, дочь. Нет никакой злобы, меня просто трясет, когда я вижу твой поплывший взгляд, как и у всех тех дурочек, купившихся на его внешность, — отец резко тормозит, потому что умник спереди возомнил себя водителем бетмобиля, а не старенького жигуля
— Куда ты, мать твою, несешься! Совсем с мозгами поссорился?! — вопит через открытое окно, а затем долго и продолжительно жмет на клаксон, выплескивая все негодование на бедного парнишу лет 20. —Права купил, а мозги нет!
Я перевожу сбившееся дыхание и осторожно оглядываюсь по сторонам.
— Значит так, я тебя предупредил и его предупредил. За последствия отвечаете оба. Я его быстро пристрою в его же отделение, будет сам себя лечить, а тебя закрою дома под семью замками.
Я открываю рот, чтобы хоть что-то сказать, но опять сталкиваюсь со взглядом, способным убить на месте, и потому не нахожу лучшего решения, кроме как не драконить человека еще больше.
Через 10 минут отец высаживает меня у стен клиники, коротко кивает и произносит:
— Домой на такси, у меня пары.
Я выбираюсь из машины, спеша скорее в сторону больницу. Босоножки на толстой танкетке едва слышно стучат по асфальту.
Легкий ветерок раздувает мои небрежные локоны, к которым я, по сути, не имею никакого отношения — лишь уснула с гульками. Неосознанно улыбаюсь и щурюсь при ярком солнце, но, когда подхожу к массивным дверям, мне хочется ослепнуть.
Или вырвать свое кровоточащее сердце из груди, чтобы больше не чувствовать то, что чувствую сейчас. Обиду, смешанную с пустотой. Словно всю жизнь разом из меня пустили по ветру.
Прямо передо мной за стеклянной дверью стоит Андрей в объятиях пышногрудой красотки, которая с большим энтузиазмом и немыслимой пылкостью целует его в губы и обнимает за шею.
Сколько я так стою? Минуту или десять? Ты думала, что ты особенная, Еся? Папа был прав.
Вот он отрывается от нее и переводит взгляд на меня, на секунду в глазах проскальзывает удивление и страх. Но затем взгляд темнеет, а толстые темные брови сходятся на переносице.
Он резко отталкивает от себя девушку, а я закусываю губу и печально улыбаюсь своим мыслям. Я не особенная. Одна среди множества других, более красивых, доступных, удобных.
Дальше же делаю совсем не характерную вещь для себя.
Глава 13
АНДРЕЙ
Найти адрес по указанному номеру оказалось не так уж и сложно, пару звонков нужным людям — и заветное месторасположение нужного человека у тебя в руках. Не только место обитания, а и целое досье в придачу.
Видит Бог, лучше бы я этого не читал.
Как же так вышло, что Еся с ним? Как долго с ним? Насколько близко?
От одной мысли, что он ее касался, меня придавливает катком, расплющивая по асфальту словно букашку.
Возможно, я перееду эту падаль катком. Дважды.
Стоя в тени высотных деревьев, нетерпеливо поглядываю на обшарпанную подъездную дверь.
Третий день прихожу в разное время, однако все никак не могу застать его дома. В универе нет, среди бывалой компании тоже. Где же ты шароебишься, друг мой сердечный?
Набираю сообщение Есе. Мы общаемся без перерыва и без продыху. Чувствую себя ребенком. Зато ночью в полной мере погружаюсь в фантазии, абсолютно не характерные для детей.
Никаких баб, как отвело, тупо не стоит на них. А вот фантазии играют со мной такую злую шутку, что порой я теряю связь с реальностью.
Как только ни пыталася выдворить ее из башки. Никак. Плотно обосновалась.
«Доброе утро, принцесса. Ты случайно там не забыла не нагружать руку? И да, сегодня на прием».
