— Не хочу я вырывать время в тайне от всех, в конце концов, я не малец скрываться. Давай поговорю с отцом, ну пропишет мне пару ласковых по лицу — переживу, — хватаю девушку за бедра и притягиваю вплотную к паху. — Нас заметят и передадут, и поверь мне, будет хуже.
Да, почувствуй, пожалуйста, уровень моей самоорганизованности и сдержанности. Почувствуй, что вся кровь у меня зажигается пламенем рядом с тобой.
Еся смущенно отводит взор, как будто испытывает саму себя, но украдкой поглядывает на выпирающий бугор. Привыкай. Краснеет и смущается, губы кусает, но в конце все же возвращается пытливым взглядом к лицу.
Хватаю за шею и прижимаюсь губами к пульсирующей венке. Кровь гонится как сумасшедшая. Девушка выдыхает и сильнее сжимает руки на предплечье. Сводит скулы от напряжения и возбуждения, весь мой мозг давно опустился в штаны. Я скоро сдохну. Передвигаю руки на ягодицы и ощутимо сжимаю, втискиваясь пахом в плоский живот.
— Андрей, мы на улице и тут люди, — шепчет через силу, голос срывается и сипит.
— Мне плевать, я целую свою девушку.
— Я понимаю, но необязательно это делать у всех на виду.
У всех на виду. Серьезно? Какого черта я должен скрываться, я впервые сталкиваюсь с подобным. А может она просто стесняется? Осознание больно бьет по затылку кувалдой.
— Ты стесняешься меня?
Девушка дергается как от удара и обнимает меня, крепко прижимаясь к груди. Приятно, но к ответу призову даже несмотря на это. Тепло разливается по телу, я сжимаю ее в объятиях и целую в макушку.
— Нет, я просто пытаюсь папу подготовить. Он может быть не в восторге. И я прошу только немного времени, чуть-чуть. Совсем. Я не стесняюсь тебя, просто не хочется, чтобы эта новость стала для него ушатом ледяной воды в знойный день. Не хочу, чтобы он на тебя злился…Я вас обоих… — запинается и прячет голову в груди, — очень ценю, и хочу, чтобы вы были в хороших отношениях.
Я тоже хочу, но этого не случится, девочка моя. Боюсь, что очень скоро твой отец применит все возможные виды оружия против меня, выудит самую гадкую информацию, чтобы ты сама от меня отказалась. И будь я на его месте, поступил бы точно так же. Переломал бы такого как я, потому что слишком хорошо все понимаю. Остается надеяться, что при любых обстоятельствах ты поверишь мне, а я в случае чего просто достану тебя везде, куда бы ты от меня ни пыталась сбежать.
Уже не получится.
— Я даю тебе неделю, Еся, а потом я сам приду и все скажу ему. Пусть лучше он узнает все от нас, чем от чужих людей. И будет лучше, чтобы ты понимала реальное положение вещей, а не пыталась сбежать.
Она долго смотрит в глаза вязким взглядом и мне хочется прямо сейчас пойти и все рассказать, чтобы спокойно ходить по городу и не оглядываться в страхе быть застуканным. Открыто целовать. Забирать к себе. Не думать о глупых отмазках.
— Хорошего тебе дня, — сама целует меня смазано в губы и убегает в универ.
Полчаса до учебки и три после — вот и нашем время. Если только я не на дежурстве, тогда она полноценно сидит дома. И будь отец проницательнее, он бы уже сложил два и два. Однако же, как хорошо жить в неведении.
Сажусь в машину и срываюсь на адрес, который получил совсем недавно. Нетерпеливо постукиваю по рулю. Руки зудят. Я просто раскрошу ему лицо и мне сразу станет легче. Вот правда. Просто в травму, а там я закончу все, что не закончил здесь. И будет добрый доктор Айболит ломать ему лучевые кости, ребра и по кругу. Все что будет ломаться.
А потом полечим. Без обезболивающего.
Но когда машина останавливается в знакомом районе, в груди неприятно давит. Не может быть, что я так часто бывал в месте, где живет подобная шваль. Возможно даже что здоровался, ведь многие соседи признавали во мне уже своего.
Модная постройка с пультом охраны на въезде, но меня все тут знают, еще бы — так часто бывать. Мне можно даже не открывать рот, чтобы уточнять, к кому именно я иду. Плавно заезжаю в знакомый кармашек возле огромного сада и паркуюсь. Выдыхаю. Соберись, Андрей.
И только когда останавливаюсь у знакомой бронированной двери, шок достигает окончательно. Как будто топором отрубили руку, а я иду весь окровавленный, заливая белый пол своей жидкостью. Нет. Нет, нет, нет. Сука. 25 квартира. Флешбек откидывает меня на год назад
— Нужны деньги, Андрей, много. Сможешь помочь? Я тут влип не по-детски, а папке лучше не знать, — раскромсанное лицо словно его приласкала Росомаха забавлял меня тогда. Я рассмеялся, заливисто так.
— Обрюхатил кого, что ли? Ну и боевой раскрас.
— Да, можно и так сказать, — глаза забегали, но оставались холодными. Уверенными. В своей несокрушимости.
— Конечно, дам. Вернешь, когда сможешь.
И он вернул с процентами. С процентами. Тварь, как я мог так облажаться, как?!
Звонок, стук, но мне уже и не надо даже этого, дверь распахивается и с порога вламываю твари прямо по роже.
А дальше меня не остановить. Не может быть, нет, нет! Вот, для чего тебе нужны были деньги. И как так, что я не знал, какая у тебя фамилия. Невнимательный чурбан. Сука!
Не лицо, а месиво, адреналин в крови зашкаливает, и только спустя пару минут до меня доходит, что кто-то цепляется в шею и пытается оторвать меня от него. Я словно на своем личном поле битвы, и кажется, прямо сейчас представляю, что бью самого себя. За непрошибаемую глупость, за абсолютный пофигизм ко всему. За то, что я в принципе живу. И за то, что ко всему причастен.
— Придурок, ты убьешь его! — противный писклявый голос Леры режет без ножа. Связался на свою голову, помог непутевому брату подружки, помог нахуй! Своими руками отмазал недонасильника Еси.
Может я и хочу его убить, а заодно и себя. Быть причастным к такому стоит того, чтобы разорвать себе глотку самостоятельно тупым ножом.
Глава 22
ЕСЕНИЯ
Гомон наполненных студентами коридоров не погружает меня в рабочую атмосферу, потому что все мысли так или иначе витают где-то очень высоко и далеко. Каждый раз ловлю себя на мысли, что в конечном итоге смогу сорваться, не выдержав напора.
Я же просто дышу им и боюсь своих чувств. Это совсем не то, что было до, здесь меня просто поглощает, накрывает с головой. Чем может закончиться подобное? Или величайшей любовью, или такой же по соразмерности болью.
Страх быть обманутой никуда не ушел, я подсознательно спрашиваю себя, а зачем я ему? Секса у нас нет. Мы встречаемся как подростки, да, пусть он и зажимает меня в каждом углу, но для здорового мужчины это все не то.
А если у него есть для этого другая? Закрываю глаза от отвращения. Нет. Нет. Нет.
Горю в огне всякий раз, когда рука невольно касается его тела, когда просто обнимаю при встрече или целую на прощание. А уж когда он сам слетает с катушек, тело плавится и поддается только навстречу. Но есть и свой оглушающий шлепок по лицу. Или оплеуха, чтобы сильно не радовалась, чтобы не летала высоко.
