Осторожно веду рукой по мягкой коже и надавливаю на самый кончик. Андрей шипит и откидывает голову.
— Что-то не так? — резко убираю руку и наблюдаю, как член пульсирует, подергивается. А если я сделала ему больно?
— Глупенькая, все так, только сильнее и не бойся его, — сквозь полустон слышится смех. Мужчина уверенно хватает меня за руку и опускает на возбужденную головку, вместе со мной скользит вверх-вниз, сдавливая маленькую ладошку. На самом кончике члена появляется полупрозрачная капелька смазки, я сама надавливаю на нее большим пальцем и размазываю по стволу. Сдавленное рычание становится громче. — Да, вот так.
Я достаточно смелею и уже опускаю руки к мошонке. Пальцами касаюсь яичек, а второй рукой продолжаю водить по члену, наблюдая за тем, как сменяются эмоции на лице Андрея. Так ему приятнее, буквально учусь на практике.
Решаюсь на что-то сама впервые и опускаю голову к шее, покрываю поросшую щетиной кожу невесомыми поцелуями, после чего наконец-то касаюсь губ, обводя контур языком. Андрей хватает моя язык зубами и тянет на себя, а дальше впивается болезненным поцелуем. Срывается на бешеный ритм, отрывает руки от члена и придвигает меня так, что головка возбужденной плоти касается влажных складочек.
— Шшшш, скажи мне, болит? — палец плавно скользит по изнывающему влагалищу. Прикусываю губу в ожидании и тихо стону.
— Нет.
— Когда у тебя месячные? — вопрос звучит так дико и бесконечно неловко, хотя о какой неловкости речь, если мы уже занимались сексом, а прямо сейчас во мне его палец. Грудь оголена и болтается перед глазами, а губы изнасилованы языком несколько раз?
Зажмуриваю глаза и тихо выдаю:
— Через пару дней.
— У меня нет презервативов, но я чист, и выйду вовремя. Да?
Даже не думаю. Сразу выдаю заветное:
— Да.
Он приподнимает меня и резко насаживает на себя. Член протискивается в меня так глубоко, что я захлебываюсь эмоциями, прикусываю до крови губу. Смотрю широко распахнутыми глазами на Андрея, который как сумасшедший впивается в мою грудь и начинает сосать, одновременно вдалбливаясь до упора в мое лоно.
Еще толчок, всасывает и прикусывает горошинку, спина прогибается под натиском рук, и скользящие движения ускоряются. Отрывается на мгновение, и снова впивается в губы, меняя угол погружения. Совсем чуть-чуть, но внутри все взрывается фейерверком. Обводит контур губ языком, как совсем недавно делала я, и скользит языком к уху.
— Тебе не больно, — шепчет, но, когда я вместо ответа стараюсь двигаться сама, все вопросы кажутся неуместными, и Андрей отпускает мою талию. Дает возможность самой попробовать. Я пробую, и с каждым движением возбуждение растет в сто крат. Двигаюсь так быстро и при этом смазанно, как-то слишком резко, стараюсь как он, но получается слабо.
Но стоит мне ухватиться за плечи и зацепиться поудобнее, как дело идет намного лучше. Андрей продолжает облизывать каждый сантиметр моей кожи и двигаться мне навстречу. Хлюпающие звуки разносятся слишком громко в тихой комнате. Я запрещаю себе кричать и вместо этого прикусываю ладонь, что замечает Андрей и перехватывает мои губы. Полностью подчиняет себе.
Мы двигаемся в унисон, идеально соприкасаемся телами, создавая свою нереальность, сказку.
Оргазм разрывает меня на части. И я распадаюсь на кусочки в его руках. Буквально и морально. Утыкаюсь носом в шею и слышу, как Андрей громко кончает мне на живот, размазывая семя по коже.
Обнимая мужчину за шею, чувствую, как скользят соленые дорожки по щекам. Сладко-соленый поцелуй. Горечь на губах.
— Маленькая моя, ты чего? Что…больно? — я чувствую обеспокоенный взгляд, кожей ощущаю его горячие касания. Словно языками пламени меня обжигает.
— Я люблю тебя, но как же больно тебя любить, Андрей, — выдаю и плачу, следя за удивленным лицом Андрея. Он каменеет и сдавливает мое лицо в руках, стирая бесконечные потоки слез.
Глава 34
ЕСЯ
— Я не понимаю, что случилось, девочка моя? — он правда волнуется, подозрительно прищуривается и скользит взглядом по лицу.
Поднимаюсь и с силой спускаю платье, натягиваю лямки на плечи. Теперь все прикрыто. Промежность ноет, по бедрам стекает семя. На фоне внутренней боли начинаю чувствовать себя использованной. Ну а ты ведь сама позволила ему, Есения. САМА. Тебя никто не насиловал, никто не принуждал. Ты могла просто встать и сказать «нет», но ты ослепла. Как всегда ослепла, глядя на полуденное солнце.
Мне хочется выложить все сразу, с глаз шоры слетают и падают на пол громко позванивая. Замираю и пытаюсь собраться с мыслями, прокручивая то, что увидела в сообщении с незнакомого номера.
И стоит только вспомнить, как пробирает на новый неконтролируемый поток слез. Соберись, Еся. В конце концов…он тебе ничего не обещал.
Не обещал, что будет красиво, что будет по-настоящему. Он тебе по сути ничего не говорил, а просто был. Ты же сама себе нарисовала воздушных замков, а вот теперь наслаждайся.
— Скажи мне, что все, что между нами, не просто игра для тебя.
Андрей резко поворачивает голову в мою сторону и загадочно выгибает бровь. В глазах читается немой вопрос, разумеется, не понимает. Не хочет или просто делает вид.
— Я не привык читать мысли, так что скажи прямо, пожалуйста. И мой ответ "нет", не игра.
Гневные нотки начинают подбешивать. Это я должна злиться, это я должна истерить и царапать ему лицо. Я! А не он. Насупился как сыч!
Ноздри раздуваются, а губы складываются в прямую линию. Меня ломает на части прямо сейчас. Кажется, что проще было бы вырвать сердце к чертям собачьим, чем пытаться что-то доказать кому-то. Делаю шаг от него и тысячу в уме навстречу. Нельзя стараться убежать и в тоже время хотеть остаться больше всего на свете.
Оставляю без ответа последнюю фразу, решая, что лучше показать все как есть, а не пересказывать. В конце концов грудную клетку уже вскрыли, так какая разница, как долго в ней будут колупаться?
Не успеваю достать телефон, как Андрей спешно подходит ко мне и цепляет пальцами за подбородок. Жесткий захват не дает мне опустить голову.
— Ты должна верить мне.
— Доверие — штука хрупкая и уж точно обоюдная. А у меня целый прицеп поводов не раскидывать руки в ожидании объятий, — отшатываюсь назад. Словно в замедленной съемке наблюдаю, как лицо Андрея становится еще более хмурым. С оттенком ярости. Налетом нетерпения.
Ждешь деталей?
Подождешь.
— И что я сделал такого? — звучит уже не так добродушно, потому что цедит с паузами каждое слово.
— Я люблю тебя, и говорю об этом открыто, не стесняясь своих чувств. Мне не стыдно, не страшно об этом заявить. Я утонула в тебе, понимаешь? Вся полностью, от макушки до пят. И знаешь, не горжусь этим, конечно, потому что меня впервые макнуло настолько глубоко.
