— Мерзкий египтянин, недостойный даже смотреть на меня, не смей…
На этот раз удар Акенона пришелся по губам.
— А еще я должен поблагодарить тебя за то, — язвительно продолжал Акенон, пока Даарук выплевывал кровь и зубы, — что ты сделал для меня в последние несколько часов. Угадай, что я имею в виду?
В глазах Даарука полыхала ненависть, но голова по-прежнему была прижата к груди, а сам он съежившись лежал на полу. Акенон наклонился к нему и улыбнулся.
— Ты избавил меня от погрузки мулов.
Глава 137
29 июля 510 года до н. э
Ариадна ехала по лесу. Лицо ее было мрачно, голова охвачена вихрем мыслей и чувств. Нужно было успокоиться, чтобы правильно сделать следующий шаг, но свежие новости об отце засели в горле комом, который она не могла проглотить.
Она ехала без отдыха и через полчаса добралась до хижины, принадлежавшей родителям Даарука. Перед тем как отправиться в Совет, она уже там побывала и развязала Акенона. План состоял в том, чтобы Даарук вернулся в хижину после побега из Совета и Акенон вывел его из строя; однако Ариадна боялась, что тяжелое состояние египтянина помешает осуществить этот план.
Она пришпорила коня. Образ Даарука, убивающего Акенона, маячил в сознании с болезненной остротой. А что, если она обнаружит Акенона мертвым…
Стояла ночь. Ариадна спешилась, достала меч и осторожно преодолела последние метры. Дверь подвала была закрыта. Рядом стояла привязанная лошадь и четыре нагруженных мула. Она подошла, стараясь двигаться так, чтобы животные не встревожились, и внимательно прислушалась.
«Даарук покинул Кротон почти на два часа раньше меня», — подумала она, прижав ухо к двери. Этого более чем достаточно, чтобы Акенон выведал у него всю необходимую информацию. Затем он должен был задержать Даарука.
Из-за двери не доносилось ни звука. Однако лошадь и мулы были на месте, а значит, Даарук никуда не исчез. «Что случилось?» — с тревогой спросила себя Ариадна.
Рывком распахнула дверь и бросилась внутрь, держа наготове меч.
На полу лежали два человека. Казалось, они борются, и Ариадна почувствовала панику, но быстро сообразила, что Даарук лежит на полу, а Акенон, усевшись на него верхом, связывает ему за спиной руки.
Облегчение от того, что с Акеноном все в порядке, быстро сменилось волной ярости. Ариадна подбежала к Дааруку и ударила его распростертое тело.
— Проклятый предатель, подлый убийца. Ты убил своих товарищей. — Она повернулась к Акенону, который бессильно опустился на стул. — Они подожгли дом Милона! — воскликнула она, и из глаз ее хлынули слезы. — Убили почти всех. Отец ранен и, может быть, уже мертв.
Акенон чуть заметно кивнул, стараясь оставаться в сознании.
— Знаю. Он мне сказал.
Ариадна посмотрела на Даарука. Тот лежал на спине, повернувшись к ней лицом. Он смотрел на нее с ненавистью, но в его твердом взгляде сквозило самодовольство, которое постепенно расползлось по всей физиономии.
— Думал, что сбежал, забрав у меня лошадь? — крикнула Ариадна. — В своем тщеславии ты не заметил, что я нарочно выпустила тебя, чтобы ты вскочил на лошадь и убрался оттуда. В итоге ты оставил позади людей, которые могли тебе помочь.
На мгновение обгоревшее и окровавленное лицо Даарука, подобно молнии, исказила гримаса обиды и ненависти, но в следующий миг он по-прежнему смотрел безмятежно, а на губах кривилась циничная, наглая улыбка.
Ариадна почувствовала, как внутри у нее полыхает огонь. Ее лицо превратилось в каменную маску, она сжала кулаки. Потом заметила, что в правой руке все еще держит меч. Она о чем-то задумалась и снова посмотрела на Даарука. Учитель-убийца повернулся к ней, зарычав от напряжения. Ариадна медленно приблизила меч к его шее. Даарук посмотрел на нее с вызовом. Она уперла острие ему в горло и слегка нажала, пронзая кожу.
Внезапно Даарук издал протяжный, хриплый, подобный карканью, смех, родившийся где-то в глубинах его извращенной души. Его тело сотрясали конвульсии, а острие меча вонзилось глубже, так что по шее потекла струйка крови. В его смехе звучали победные нотки.
Ариадна крепко сжала рукоять меча. Мышцы ее напряглись до предела. Не двигая мечом, он наклонился к Дааруку.
— Я знаю, — сказала она, кивнув.
Даарук застыл, внезапно встревоженный тем, что прочел в ледяных глазах Ариадны. Она отбросила меч и медленно пошла прочь.
Произнесенные ею слова стерли высокомерное выражение с лица Даарука.
— Смерть была бы для тебя слишком легким наказанием, — бросила на ходу Ариадна.
Глава 138
1 августа 510 года до н. э
Через три дня после нападения на виллу Милона Пифагора без сознания доставили в Метапонт.
Во время долгого пути лодка лишь единожды причалила к берегу неподалеку от Сибариса. Беглецы наполнили сосуды пресной водой и перевязали философа, заменив первую повязку, сделанную из обрывка одежды. После перевязки кровотечение полностью прекратилось, но Пифагору нужен был отдых, которого беглецы не могли себе позволить. Они тут же вернулись в море, плавание продолжилось, и состояние здоровья философа с каждым часом ухудшалось.
Причалив наконец в безопасном месте, члены команды поспешили отнести Пифагора к Тирсену, известному лекарю из общины в Метапонте.
Тирсен с тревогой осмотрел рану и его неподвижное, бескровное лицо.
— Учитель потерял много крови. — Лекарь покачал головой. — Не знаю, придет ли он в сознание. — Он осторожно ощупал контур зияющей раны. — Мы должны сделать так, чтобы рана не воспалилась. К тому же сломан сустав. Даже если я спасу учителю жизнь, я не уверен, что он снова будет ходить.
* * *
Пифагор очнулся на третий день и озадаченно осмотрелся по сторонам. Он лежал на кровати в маленькой каморке. В стене напротив виднелось окно с закрытыми ставнями, и внутри царила полутьма. Несмотря на это, стояла удушающая жара, от которой тело философа покрылось потом. Его наготу скрывала лишь узкая полоска ткани, лежавшая поверх бедер. К бедру крепилась искусно наложенная шина, вынуждавшая лежать на спине, не меняя положения и не сгибая ногу.
Постепенно в памяти всплывали образы последних дней, воспоминания, которые сами собой отпечатывались в сознании, пока философ был в полузабытьи. Он вспомнил, что находится в пифагорейской общине Метапонта, насчитывающей немногим более ста членов и возглавляемой Астилом.
«Астил…» — боль скривила лицо Пифагора, и он закрыл глаза. Великий учитель Астил, вождь пифагорейцев Метапонта, был одним из погибших во время нападения на собрание.
— Тебе больно?
Пифагор вздрогнул, открыл глаза и увидел перед собой маленького человечка. Лицо человечка было озабоченно. Это был Тирсен, лекарь общины. Пифагор несколько раз встречался с Тирсеном во время поездок и смутно помнил, что тот ухаживал за ним последние несколько дней.
