Мейсон помог Делле вылезти из машины и расплатился с
водителем.
– Ждать не надо? – спросил тот.
– Ждать не надо, – улыбнулся адвокат. – Большое спасибо.
Грациас.
Водитель поблагодарил Мейсона за чаевые и уехал.
Мейсон и Делла остались стоять на том месте, где их
высадили.
Вдруг они услышали негромкий свист из стоявшей неподалеку
машины. Это подавал знак поджидавший их Инскип.
Мейсон и Делла подошли к нему.
– Пятый номер, – сказал Инскип, – он там.
Адвокат попросил:
– Обождите нас здесь, Инскип. Потом довезете до аэропорта, и
после этого вы свободны.
Адвокат с Деллой Стрит прошли под банановыми деревьями мимо
конторы, затем по длинному коридору до двери с номером 5.
Мейсон постучал.
Никакого ответа.
Мейсон постучал вторично.
Дверь слегка приоткрылась.
Мейсон увидел взволнованное лицо и успокаивающе улыбнулся:
– Мистер Шелби, я Перри Мейсон, а это моя секретарша Делла
Стрит. Мне кажется, пришло время нам с вами поговорить.
– Вы… вы… Перри Мейсон?
– Точно.
– Но как вам удалось… впрочем, это к делу не относится…
Входите.
Шелби распахнул дверь.
– Я собирался укладываться спать, – сказал он извиняющимся
тоном.
Мейсон ободряюще похлопал его по плечу, прошел в комнату и
присел на краешек постели. Делла Стрит уселась на тяжелый стул с кожаным
сиденьем, Горас Шелби – напротив.
– Для вас это было долгое и изнурительное сражение, –
произнес Мейсон.
Шелби кивнул.
– Вы адвокат, представляющий Дафнию?
– Да.
– Бедняжка…
– У нее крупные неприятности.
Шелби поднял голову:
– У нее неприятности?
– Точно так.
– Почему? Она не должна иметь никаких неприятностей!
– Знаю.
– Неприятности какого рода?
– Ее судят за убийство Ральфа Экветера.
На лице Гораса Шелби отразились последовательно удивление,
испуг, злоба.
– Вы сказали – за убийство?
– Да. За убийство.
– Ральф Экветер, – с негодованием произнес Шелби, – дешевый
вымогатель, игрок и нахал. Так он умер?
– Да, он мертв.
– Вы говорите, что это убийство?
– Да.
– Кто его убил?
– Полиция говорит, что Дафния.
– Она не могла бы этого сделать.
– Полиция думает иначе.
– Где его убили?
– В двадцать первом номере мотеля «Северные огни».
Шелби долго молчал, что-то обдумывая.
Делла Стрит незаметно вытащила из кармана блокнот для
стенографирования и принялась делать заметки.
Наконец Шелби сказал:
– Что ж, мне думается, я должен держать ответ.
– Ответ? – спросил Мейсон.
– Если его нашли мертвым в той же комнате, которую занимал
я, значит, убил его я.
– Каким образом?
– Дал ему повышенную дозу снотворного, – сразу же ответил
Шелби.
– А не расскажете ли вы мне все по порядку?
– Рассказывать-то нечего. Я прошел через ад, мистер Мейсон,
через самый настоящий ад. Мне не хочется об этом даже думать, не то что
рассказывать.
– Мне кое-что известно про ваши переживания.
– Всего вы не знаете. Вы же рассматриваете все это с точки
зрения совершенно здорового и психически уравновешенного человека. Я же, к
сожалению, далеко не молод, я порой замечаю за собой рассеянность,
забывчивость. Временами я чувствую себя отлично, а временами бываю каким-то
вялым, сонным. Я не реагирую так, как следовало бы. Я засыпаю под чужие речи.
Да, да, я не юноша!
Но, с другой стороны, я еще не в маразме… Я вполне в
состоянии позаботиться о себе. Я прекрасно знаю, как мне следует поступать с
моими деньгами, что мне выгодно, а что нет. Я хочу сам вести свои дела. А тут в
один прекрасный день у тебя все это отнимают, оставляют без цента в кармане,
лишают буквально всего, заставляют подчиняться другим людям, смириться с
бесконечными уколами, с тем, что тебя привязывают к койке. Я не согласился бы
снова пройти через эти муки ни за что на свете.
Мейсон сочувственно кивнул.
– Дафния вырвала меня из этого кошмара, дай ей бог всего
хорошего в жизни. Она привезла меня в эту комнату мотеля «Северные огни».
– Что было потом?
– Она велела мне сидеть тихонько, никуда не вылезать, сама
же отправилась за едой.
– Ну и привезла ее?
– Да, она сходила в китайский ресторан и принесла оттуда
кое-какие китайские блюда.
– Дальше?
– После того как она ушла, раздался стук в дверь. Сперва я
решил не открывать, но стук повторился, а мне не хотелось привлекать внимания к
своему убежищу, не реагируя на стук. Я открыл дверь. На пороге стоял Экветер со
своей отвратительной масленой улыбкой.
«Я войду, Горас», – сказал он и оттеснил меня в сторону,
буквально ворвавшись в помещение.
– Говорите все, не пропуская подробностей. Меня крайне
интересует личность Ральфа Экветера, – сказал Мейсон. – Так что же было?
– Повторяю, Экветер ворвался в комнату и без обиняков
заявил, что мое будущее в его руках, что, если я заплачу ему сто двадцать пять
тысяч долларов, он отпустит меня на все четыре стороны и позаботится о том,
чтобы Борден Финчли с супругой исчезли с моего пути, так что я смогу свободно
распоряжаться остальными деньгами. Но если я не пожелаю с ним «поделиться», то
он немедленно передаст меня в руки властей, покажет под присягой, что я
совершенно невменяем, так что до конца дней своих я буду находиться в санатории
под воздействием наркотиков, да еще привязанный к койке.
– Продолжайте.
– Вы не представляете, что я почувствовал, мистер Мейсон.
Если бы я до этого не побывал в «Гудвилле», я бы поднял его на смех, подошел к
телефону и вызвал бы полицию. Но в сложившейся ситуации никто не принял бы моих
слов всерьез. Меня считали ненормальным. Я был в отчаянии.
