Шинейд проверила собранный рюкзак у ног: компас, бумажная карта, фальшфейер, шоколадные батончики и дождевик. Всё в сборе. Точно такой же комплект лежал в багажнике, еще один – в палатке, и последний – под мостом на реке. И в каждом ждал своего часа охотничий нож с четырехдюймовым, зазубренным с обуха клинком из нержавейки. Прежняя Шинейд в жизни никого бы пальцем не тронула, даже в минуту опасности, но теперешняя она за свои тайны убьет на месте. Отныне никому не отнять у нее знания, новую жизнь и уверенность в собственных силах.
Глава 19
Эмилия
Эмилия выбросила руки вперед, готовая обороняться. Затем окинула взглядом палату. Если здесь находится враг, то разве что невидимый. Наверное, опять наваждение.
Миг назад на нее шла безликая женщина с ножом в руке. Лезвие с шумом рассекало воздух и плоть всех, кто пытался преградить ей путь. В конце она пропорола и Эмилию – холод стали на горячей коже, – из поперечного разреза на животе хлынула теплая кровь.
Видения являлись все чаще и чаще, с каждым разом становясь все более реалистичными. Эмилия несколько раз глубоко вздохнула, сбрасывая остатки не то образов на подкорке, не то своей интерпретации слов Теда, что сотрудница от нагрузки якобы помешалась и напала с ножом на коллег. Ну, или же просто дал о себе знать мандраж перед сегодняшней выпиской.
Шла вторая неделя в больнице, синяки после аварии понемногу сходили. Раны же на сердце и не думали заживать. Рассказ Теда о случившемся поразил ее до глубины души. Сам же он с виду не унывал и готовил Эмилию к возвращению домой, знакомя с домом по видеосвязи. В надежде отвлечь и разбудить воспоминания муж исходил с телефоном комнату за комнатой. Словом, его искренность не оставляла сомнений.
Сегодня она сослалась на якобы последнее обследование и просила не приезжать. На деле же хотелось почитать в интернете про резню – причину ее срыва и амнезии.
Посыпались запросы в «Гугл». Через какое-то время поиск увенчался успехом.
Лора Молли
СЕМЬЯ СОТРУДНИЦЫ БАНКА, УБИВШЕЙ ЧЕТЫРЕХ КОЛЛЕГ, ВИНИТ ВО ВСЕМ «РАБОЧИЙ СТРЕСС».
Старший менеджер по работе с клиентами, работавшая в инвестиционной компании, убила четверых коллег и тяжело ранила пятую. Нападавшую опознали как Эмили Синкин.
Утром понедельника Синкин (выпускница Оксфорда, 27 лет) пошла с охотничьим ножом в офис фирмы «Барнетт-Винсент» на берегу Темзы и напала на трех мужчин и одну женщину.
Прошлым вечером родители Синкин заявили, что буйство было «временным помешательством из-за алчности начальства, которому пет дела до подчиненных».
«Мы потрясены и скорбим наравне с семьями погибших, – сказал отец Эмили. – В то же время не валите всю вину только на Эмили. Она неоднократно жаловалась начальнице и в отдел кадров на неуемную нагрузку, но об нее вытирали ноги. Отчасти к этой чудовищной трагедии причастно и руководство».
А ведь начальница – Эмилия, она пропускала жалобы мимо ушей. Спасибо хоть по имени не назвали. Психически здоровый человек на людей не кинется, конечно, но эта мысль утешала слабо.
Эмилия оттянула резинку тренировочных штанов и провела пальцами по гладкому шраму поперек живота, где в нее вонзился нож. «Чудом выжила», – так сказал Тед. По его словам, на время внутреннего расследования Эмилию вынудили уйти в отпуск – тут и не заставила себя ждать тяжкая депрессия. Затем ее вообще захотели сделать козлом отпущения, и пришлось согласиться на уход с щедрыми отступными. Путь в фирму теперь был закрыт.
Пособие, впрочем, не могло успокоить душевную боль. Спустя пару недель депрессии Тед из страха нанял Эмилии регулярного психолога – сама искать помощь она, конечно, отказалась.
А вскоре как-то днем Эмилия вообще бесследно исчезла. Тед сообщил в полицию, и вот спустя два месяца тревог жена объявилась в лондонской больнице после аварии.
Эмилия вновь оттянула резинку штанов и посмотрела на живот. Не зря Тед пытался уберечь ее от правды. Что лучше: жить в неведении или стать той, на чьей совести четыре жизни?
Муж теперь предстал в ином свете. Раз у нее амнезия, он один в курсе всего. Самодуром его не назовешь, он не стремился воскресить в памяти жены ужасы – лучше уж вообще отсечь прошлое, будто его и не было. Может, если не воспоминания, так со временем хоть чувства к нему вернутся. С каждым днем его общество настораживало чуть меньше. Уже неплохо.
Что давалось труднее всего, так это одиночество. Всякий раз в кафетерии при виде больных с семьей или болтающего персонала сердце сжималось. До чего тошно бывает одной, когда некому без опаски открыть душу… Тед сказал, что и до исчезновения у нее была всего горстка друзей. На первом месте стояла карьера. Семья, близкие – все после.
«Я была ужасной начальницей и женой, – думала она. – Изменюсь. Дома обязательно изменюсь. У меня появился второй шанс, и я его не упущу».
Эмилия вдруг поняла, что засиделась в палате и пора бы размять ноги. Спустившись в больничный садик, она купила кофе в автомате и примостилась на скамейку.
– Я подсяду? – вдруг послышался женский голос.
– Пожалуйста, – ответила Эмилия и подвинулась.
Беременная уперлась в спину, выпятив круглый живот, и осторожно опустилась рядом.
– Славный денек, правда? Вы пациентка или навестить пришли?
– Пациентка. – Эмилия показала больничный пластмассовый браслет на запястье.
– Вот и я тоже. Преэклампсия
[16]. Дочка не растет, как должна.
– Досадно.
– Говорят, вряд ли доношу до срока. Если давление в ближайшее время не спадет, будут кесарить.
Поболтали о больничном быте. Посетовали на пресную еду, жесткие кровати, и что одежда насквозь пропахла антисептиком.
– Ну, поправляйтесь, – сказала Эмилия под конец. – За мной скоро приедет муж, пойду собираться.
– Рада была познакомиться, – ответила беременная. – Эмилия, а можно совет? Не верьте ему.
– Не поняла?
– Теду, говорю, не верьте. Он не тот, за кого себя выдает. Вы не женаты, и до больницы ни разу в жизни его не видели.
Глава 20
Бруно, Аундл, Нортгемптоншир
– Какое тут все белое, – заговорил женский голос в голове Бруно. – Это как жить в сахарном кубике посреди и́глу
[17] внутри сраного сугроба.
Не поспоришь. В съемном доме все стены, от кухни до ванной, даже в кладовке под лестницей, были одинаково белоснежные. Детей хозяин явно не имел. Они быстро исправили бы этот непорядок своими шаловливыми ручками.
