И я остаюсь наедине с очередным незнакомцем.
Он вежливо откашливается.
– Может быть, желаешь присесть? – он указывает на противоположную часть дивана. Почти всю стену рядом с ним занимает стеллаж, заставленный фарфоровыми статуэтками.
Их глаза мертвы.
Вместо этого я перетаскиваю через всю комнату стул с высокой спинкой и усаживаюсь напротив доктора, стараясь держаться очень прямо. Он же, наоборот, откидывается на диван и занимает позицию ниже, чем моя. Слабак.
– Спасибо, что согласилась поговорить со мной, Пайпер. Знаю, как тебе сейчас нелегко.
В ответ я лишь молча смотрю на собеседника, хотя так и хочется указать на очевидный факт, что на самом деле я не произнесла ни слова. Рука сама собой тянется к ожерелью на шее, чтобы дотронуться до зеленого камня подвески. Мама рассказывала, что амазонит означает храбрость. Как всегда, он прохладный на ощупь.
Мужчина сцепляет руки в замок. Все пальцы покрыты черными волосками.
Я отрыгиваю после поглощения блинчиков, но тут же сглатываю, не моргнув и глазом. Ингредиенты блюда наверняка состоят из сплошных консервантов, которые вымывают питательные вещества из клеток тела и травят меня.
– Как ты привыкаешь к новому дому? – Брови собеседника приподнимаются в попытке изобразить заботу. – Ты ведь находишься здесь уже больше недели, так?
Неделю? Так долго?
– Джинни говорит, что ты совсем мало ешь, – продолжает доктор, почесывая затылок.
Значит, женщину зовут Джинни. Какое ужасное имя! Просто нагромождение согласных, гласных и лжи.
– Аппетит скоро вернется, обещаю. Тебе пришлось многое пережить, Пайпер. Ничего страшного, если ты чувствуешь дезориентацию и тревогу. Вокруг все непривычное и наверняка кажется слегка странным. Шок – обычное дело в таких случаях.
Доктор пристально смотрит на меня, ожидая хоть какого-то ответа, но наконец вздыхает:
– Должно быть, я тоже выгляжу странно. Понимаю. Может, мы сумеем пообщаться в другой раз, когда тебе станет лучше. Я очень хочу тебе помочь, Пайпер. Все сказанное тобой останется между нами.
Сразу после его слов пол в коридоре скрипит. Тюремщица подслушивает.
Глава пятая
До
Щегол прыгает в траве, солнце и тени неровно ложатся на его желтые перья. Я облокачиваюсь на аттракционный электромобиль и наклоняюсь вперед, стараясь рассмотреть, как птица клюет зерна. Когда мы только переехали сюда, эти машинки стояли на металлической платформе, но отец демонтировал ее после удара молнии. Теперь весь состав автодрома ржавеет в траве.
Мы все иногда приходим сюда, чтобы поболтать или почитать, сидя внутри кабинок. Сэмюель с Генри притворяются, что управляют ракетами в космосе. Беверли Джин превращает электромобили в домики для бумажных кукол.
Я отхожу в сторону, вглядываясь в траву под ногами. Матушка выглядит более утомленной, чем обычно, и мне хочется приободрить ее букетом полевых цветов. Мое внимание привлекает яркое пятно мака, и я добавляю его к пучку желтых лютиков и голубых немофил. Пока я оттираю грязное пятно с ладони, ко мне приближается Кас.
– Собираешь цветы для Анжелы? – пиджак он оставил дома, а рукава белой рубахи закатал до локтей, обнажив мускулистые предплечья.
Я с трудом отвожу от них взгляд.
– Как ты узнал, где меня искать?
– Мне прекрасно известны все твои излюбленные места. – В голосе Каса слышна улыбка. Он садится на капот лимонно-желтой машинки и откидывается назад. – Могу я кое в чем тебе признаться? Но только не расстраивайся.
– Не могу обещать. Все зависит от того, что именно ты скажешь. – Я забираюсь рядом с другом, как обычно, но на этот раз оставляю между нами дополнительное пространство.
Воздух тут же начинает потрескивать от электрических разрядов. Наверное, это возвращение отца действует таким образом. Сегодня кажется возможным абсолютно все.
Каспиан поворачивается ко мне, его брови недоуменно сведены:
– Я не так счастлив видеть Кертиса и Анжелу, как должен бы.
Он всматривается в мои глаза, будто ожидает обнаружить в них согласие или упрек. Будто все зависит от того, что я сейчас скажу.
Я никогда не обманывала Каса раньше и не планирую начинать сейчас.
– Слушай, – я стараюсь говорить спокойно, – прекрасно понимаю, как тяжело жить здесь без родителей. Но они каждый день много трудятся, чтобы обеспечить наше благоденствие и безопасность. Меньшее, что мы можем, – выразить свою признательность. А она проистекает от положительных мыслей. Нужно с корнем вырывать дурные идеи, в точности как сорняки в саду, иначе они начнут отравлять нас.
Каспиан кивает и отводит взгляд.
– Ты права. Конечно же, ты права.
– Ты можешь рассказывать мне абсолютно все, ты же знаешь.
– Да, знаю. – Он по привычке тянется к моей руке, но так и не берет ее.
Кас так и искрится от напряжения, словно молния, которая ударила в металлическую платформу. У меня даже возникает желание дотронуться до него, чтобы проверить, не проскочит ли между нами разряд.
– Можно тогда я расскажу тебе еще кое-что забавное? – неуверенно спрашивает друг, медлит, а потом все же решается: – Когда мы с Томасом только переехали сюда, я был просто ужасно в тебя влюблен.
– Серьезно? – Я чувствую, как замирает сердце.
Кас бросает на меня смущенный взгляд.
– Ага. Даже боялся разговаривать с тобой. Каждый раз язык намертво прилипал. Брат так надо мной смеялся…
– А я думала, ты меня ненавидел!
– Не-а. А теперь мы на всю жизнь неразлучны. – Он забирает у меня букет. – Нужно найти еще цветы, а то этот пучок выглядит слегка жалко. – Кас спрыгивает с машинки и протягивает мне руку. – Прогуляемся?
Мы углубляемся в лес. Я бреду следом за приятелем, огибая деревья и перебираясь через покрытые мхом валуны и поваленные стволы. Опустив голову, он высматривает в траве цветные пятна. Вокруг все наполнено магией, и я благодарю про себя отца, подарившего нам этот мир.
– Какая прелесть! – восклицаю я, опускаясь на колени, чтобы сорвать красный бутон в форме клубничины.
– Не трогай! – предупреждает Кас. – Это чертополох. Он колючий.
– Но он такой красивый. И цвет такой насыщенный… – Я осторожно касаюсь пальцем стебля, но не чувствую никаких шипов. – Маме он наверняка очень понравится.
– Осторожно, не поранься. Дай я его сорву. – Слегка запыхавшийся парень присаживается рядом на корточки, выдергивает из земли несколько растений и засовывает их в самую середину букета.
– Идеально! Спасибо!
Кас смущенно улыбается.
Мы продолжаем путь, все дальше заходя в тенистый бор. Вдоль тропинки растут папоротники, над головой высятся сосны. Приятель внезапно останавливается, поднимает шишку и несколько секунд ее разглядывает.
