— Как складывался актерский ансамбль этого фильма?
— В своих фильмах я иногда люблю смешивать разные типы актеров, чтобы придать действию несколько взрывной характер. Поскольку герои находятся в замкнутом помещении, нужно было подпустить в фильм немного электричества, скажем, Бернар Жиродо, он очень популярен во Франции, люди сравнивали его с Аленом Делоном в молодости, а я хотел разрушить сложившееся представление о нем как о как соблазнителе красивых девушек, занять его в роли гомосексуала или, как минимум, бисексуала, а потом посмотреть, к чему приведут такие аберрации. Что же касается Анны Томпсон… Я, увидев фильм Амоса Коллека «Сью», был поражен ее игрой и стал искать актрису, которая была бы французской Анной Томпсон. А когда узнал, что американка Анна Томпсон очень хорошо говорит по-французски, я связался с ней, и в результате она снялась в моем фильме.
— Несколько неожиданно в фильме выглядят танцевальные номера…
— Опять же — поскольку это театральная пьеса, в ней чересчур много диалогов, действие развивается при посредстве диалогов, мне был нужен как бы небольшой порыв ветра, чтобы все словно взорвалось, и герои раскрылись и выражали себя уже не с помощью слов, а с помощью своих тел. Это момент разрядки, освобождения…
— Фильм «Под песком»… Что стало для вас первоначальным толчком для начала работы над ним? Может быть, проза Вирджинии Вульф или талант Шарлотты Рэмплинг, может быть, какие-то жизненные обстоятельства — какая-то книга, какая-то встреча, какая-то мелодия? С чего всё началось?
— Для меня таким толчком стали детские воспоминания о том, как однажды, будучи еще ребенком, я вместе с родителями стал свидетелем того, как на пляже утонул человек. Я видел, как уходила с пляжа его жена, так и не зная, действительно ли он утонул, остался в живых или нет. Это событие тогда произвело на меня такое большое впечатление, что я потом часто спрашивал себя, как эта женщина жила после исчезновения своего мужа, как она всё это перенесла. Так что сценарий моего фильма является в какой-то степени продолжением этой истории, которую я видел в детстве.
— Это ощущение «незнания» вы сохранили в картине и в процессе съемок тоже, не предполагали, что произойдет с вашими героями?
— Нет, не знали. Мы просто предоставили событиям развиваться самим по себе. Насколько это возможно.
— Было ли вам интереснее снимать первую, более реалистическую часть фильма «Под песком», или вторую, менее реалистическую, в которой есть вкрапления фантазий действующих лиц?
— Меня как раз и интересовала вот такая смесь реального и… как вам объяснить? Я начал с совершенно обыденных, легко узнаваемых вещей, а потом вместе с этой женщиной словно стал погружаться в мир гораздо более субъективный, в мир ее собственного видения. Сначала мы смотрим на происходящее словно со стороны — он является вполне объективным свидетельством отношений между героями Шарлотты Рэмплинг и Бруно Кремера. Все происходит в течение двух дней, это очень короткий промежуток времени, действие сильно сконцентрировано. Там все конкретно — вот герои уснули, вот проснулись. А затем полностью встаем на точку зрения героини и уже не знаем, что правда, а что нет. Мы даже немного теряемся. Для того чтобы зритель мог выжить в слегка сумасшедшем мире этой женщины, нужна была первая часть, за которую он словно мог бы ухватиться, от которой можно было бы отталкиваться, чтобы следить за историей. Это словно зыбучие пески. Мне хотелось, чтобы было не совсем понятно, сколько времени прошло, чтобы зритель ощущал, будто он потерял нить повествования. Все вопросы становятся более абстрактными, зыбкими: существует ли он вообще или его нет? Фантазирует ли она или действительно занимается любовью?
— Что помогало вам в создании образа героини фильма?
— Вторая часть — это своего рода вселенная, созданная этой женщиной, и я попытался найти ее эквивалент при помощи музыки, литературы. Мне показалось интересным провести параллель между Мари и Вирджинией Вульф. В фильме мужчина тонет в воде, совершает самоубийство, так в картине возникают параллели с ее жизнью. Помимо этого Вирджиния Вульф однажды написала книгу под названием «Evaque», где много моря, много воды. Что же касается музыки, то я перепробовал множество самой разной музыки. Мне особенно помог Шопен, потому что его стиль отвечает меланхолическому состоянию души героини. Помимо этого, в картине звучит песни Барбары. По-моему, в России ее знают. Это очень известная французская певица, которая стала почти классиком. Она недавно ушла из жизни. В одной из ее песен рассказывается летняя история любви, о которой вспоминают в сентябре. Так возникали неизбежные переклички с моим фильмом. Кстати, они возникали словно сами по себе — ни во время съемок, и уж тем более во время написания сценария я о них даже не думал. Вот уж действительно — как вы мне подсказали, — фильм словно развивался сам по себе даже после того, как он уже был снят.
— По-моему, вы просто окончательно хотели стряхнуть с себя меланхолическое состояние, царившее в фильме «Под песком», и сняли детектив «8 женщин», фильм, лишенный какой бы то ни было депрессивности, отчасти даже пародию на детектив…
— Детектив — это лишь повод. Я хотел им воспользоваться, чтобы рассказать историю семьи, в которой найдется место размышлениям о женщинах, феминизме, семье, равно как и об актрисах и о кино. Детективный компонент просто позволяет соединить всех этих восьмерых женщин в одном месте и придать некое правдоподобие ситуации. Впрочем, я считаю, что фильм вполне может прочитываться на многих уровнях. Кого-то интересует детектив, кого-то — семейные отношения, кого-то — сами актрисы.
— То есть детектив — это лишь приманка для зрителя…
— Да, каждая из женщин ведет расследование, центром которого является и она сама, и другие. Вдруг тебя осеняет, что ты не знаешь, что скрывается за внешностью. Любопытно взять маску буржуазности, сорвать ее и показать, что остается под ней. Фильм как раз и показывает то, что человек не хочет обнаруживать. А это неизбежно ведет к комедии.
— Есть ли в начале картины ключи к разгадке интриги?..
— Думаю, да. Если вы посмотрите фильм, уже зная конец, вы заметите маленькие детали, которые помогут вам предугадать развязку. Но это сложно. Интрига, как у Агаты Кристи. В конце будто разыгрывается театральное представление. Все узнают нечто, о чём не подозревали. Зритель отвлекается от детективного сюжета, почти забывает о нем, потому что значение имеет нечто другое. Важно понять, кто эти женщины.
— У вас, как и в «Каплях дождя…», актрисы получают возможность не только сыграть, но и спеть и станцевать, что, впрочем, здесь выглядит более привычно — жанр заявлен с большей отчетливостью…
— Мне хотелось дать актрисам дополнительную возможность раскрыть себя. В то же время, поскольку они не профессиональные певицы и танцовщицы, это почти документальные свидетельства талантов самих актрис, которые раскрывают их заново и по-новому — не только как исполнительниц высочайшего класса. Они вдруг полностью отдаются песне, танцу и перед нами уже словно и не персонаж, а актриса, женщина. Это к тому же была и игра с театральностью. То, что актриса смотрит на зрителя, смотрит в камеру, создает ощущение близости, новых эмоциональных отношений.
