Нема первым делом завернула на кухню – небольшую, но уютную и почти чистую, если не замечать пыль давнего отсутствия хозяев. Круглый стол, пара табуреток, травы на стенах вперемешку с узкими полочками для утвари и заготовок, пара сундуков с запасами на зиму, наполовину опустевшая бочка с водой для мытья посуды, широкие подоконники с подносами под чистую посуду. Свободного пространства – едва ли одному хватит.
Моя спутница разожгла очаг и распотрошила свою сумку. Я её порыв поужинать поддержала, оставив свои вещи на сундуке и вернувшись во двор за снегом, хотя сильного голода не было. Тень потребовала меньше сил, чем дыхание Стужи.
– Мирна сказала, что много записывала, – я села на табуретку, наблюдая за хлопотами говорящей. – И я видела отрывок её предсказания, который записал Дорог. О том, что искрящим придётся вернуться к делам мира. И о том, что история повторится.
Нема подвесила над огнём котелок со снегом, повернулась и вопросительно подняла брови. И я слово в слово повторила то, что услышала в башне «потеряшки». Говорящая, не теряя даром время, накрыла на стол – варёные яйца, зелень, тёплый хлеб с маслом. А потом села и задумалась. Я огляделась, но ничего писчего не нашла. Да она и не нуждалась.
Мерцающий луч вывел на пыльной стене, под пучками трав: «Мы знаем. Шамир трясёт. Что-то происходит, отчего он дрожит. Ему страшно, искра».
– Верна, – я улыбнулась. – Оставь искру для незнакомцев.
Она мягко склонила голову, принимая дар имени. Стёрла ветром прежние слова и написала новые:
«Да, Забытые. Мы знали, что они вернутся, и вы тоже. Они не закончили своё дело – мы всё ещё живы. Вы не знаете, почему они исчезли?»
– Нет, – я мрачно качнула головой и взяла хлеб с маслом. – Этого никто не знает. Каким-то образом это ускользнуло ото всех – кажется, даже от Шамира. Я пока учусь, могу читать только осколочную память через чужую кровь, но мои старики способны на большее. Погружаясь в себя, они видят всё, что помнит Шамир. Вообще всё – и то, что видели наши предки, и то, что они знали. Никто не видел, как Забытые появились. Никто не понял, куда они подевались. И никто не ждал их… сейчас. Кроме, наверно… вас, пишущих и говорящих. Мы предвидеть не умеем.
Говорящая кивнула и встала, чтобы сделать чай – нащипала травы со стен, бросила в закипающую воду. И вернулась к разговору: «Да. Уже больше года мы предчувствуем, но не можем найти в мире отклика на предсказания. Слова, обрывки видений, куски образов… Знаешь, будто зеркало разбили, и в его осколках отражается то одно, то другое. И не понять, что, пока не собрать зеркало целиком. После твоих находок я начала понимать. Ранняя зима, дыхание Стужи, тень-на-снегу…»
– И люди, – негромко напомнила я и дунула в кружку, выжигая пыль. – Не забудь про людей. Хладнокровные, владеющие странной силой, – это первый признак появления Забытых. Так было тогда, и так есть и сейчас.
Нема села за стол и задумчиво зажевала ватрушку. Я не отставала, и сообща, занятые каждая своими мыслями, мы быстро подмели нехитрые харчи. После говорящая встала, разлила чай и достала с полки банку с вареньем. И по тому, как привычно она хозяйничала…
– Вы давно знакомы?
«Очень», – сухо прошептали губы и поджались.
И я сообразила, что ей… больно. С той проклятой осенней ярмарки в Солнцедивном она ничего не знала ни о Мирне, ни о её сыне. И тот ещё вопрос, что лучше: знать горькую правду или не знать и верить, что однажды пропавшие вернутся. А я, похоже, одичала и очерствела среди знающих… до неприличия.
Нема посмотрела на меня и улыбнулась сквозь слёзы:
«Я рада, что знаю. Рада, что ты нашла Мирну и помогла ей. И рада, что Дорог жив. Ты его найдёшь».
– Найдёшь, – повторила она глухо и отрывисто. Прозрачные медовые глаза почернели, как два наполненных тьмой колодца.
И что-то случилось.
Я рухнула с табуретки – и провалилась. В черноту глаз – и в подземелье. И сразу же, как всегда от страха, вспыхнула ярко, освещая тьму. Мальчишка, сидящий в углу, зажмурился, закрылся руками, забормотал что-то. А мне хватило выдоха-вдоха, чтобы понять.
И сделать.
Искру в щель между камней – и теперь я найду это место. И искру – парнишке под ноги. Питайся, лечись… держись. Позже будет вестник. А там и я подоспею. И, надеюсь, не опоздаю.
Я моргнула, и кухня вернулась. И Нема, размешивающая ложечкой варенье в чае. Встретив мой изумлённый взгляд, она улыбнулась.
«Нашла? – появилось на стене. – Мы видим не так, как вы – много и далеко. Мы видим иначе – и иную сторону Шамира. Теперь найдёшь и без меня».
Да, знаменитое указание говорящих – короткий путь к цели. Солнечным ветром подхватит и перенесёт в нужное место в нужный момент. Правда, когда он, этот самый момент, настанет, я не знаю. Оное ведомо лишь говорящим. И Шамиру.
– Не понимаю, почему он до сих пор жив… – призналась я хрипло. – Если нужна старая кровь… вернее, не нужна здесь…
Говорящая кивнула и предположила: «Он не всё написал? Не все тайны семьи выдал? Пока не напишет – будет жить?»
Вероятно… Пишущие, изучая прошлое, могли на его основе предсказывать будущее – иногда один чёткий вариант, а иногда несколько предположительных ответвлений истории. И, наверно, тот, кто захватил Дорога, очень хочет знать, куда именно она повернёт и какие даст ответвления. И кто проявит себя, потянув историю за собой, – и как именно. И кто ещё в неё вмешается.
Если он будет знать всё наперёд… наши шансы выжить значительно уменьшатся.
– Ладно, – я встала, прихватив кружку, – покопаемся в секретах Мирны?
Пока Вёртка обшаривает колодец в поисках крови Дорога, мне всё равно придётся здесь задержаться. Парнишку могут перетащить в другое место в любой момент, если поймут, что старое известно. Если поймут… опять.
Нет, наверно, я просто устала…
Глава 6. Тайны старой крови
В доме Мирны, кроме кухни, были две небольшие комнатки с одинаковой обстановкой – стол, стул, сундук, постель. И всё. Мы с Немой разделились и старательно обыскали каждую, но ничего не нашли и встретились в коридоре. Говорящая многозначительно указала наверх – чердак, а я – вниз, на подпол. И мы снова разделились. И опять ничего не нашли. В подполе – сплошные заготовки, а на чердаке – травы и сундуки со старой одеждой.
– Но что-то же должно быть, – заметила я, когда мы с Немой встретились на кухне. – Мирна ясно сказала: ищи дом, там есть записи. Может, он не единственный? Есть другой?
Говорящая задумчиво нахмурилась и качнула головой: нет, мол. Заметки пишущих должны быть где-то здесь. Я устало села на табурет и допила остывший чай. Время – к середине ночи, а прошлую-то я толком не спала – всё ждала, когда же доберёмся до Холмистого, чтоб удрать от Зима…
– Подумай, – попросила я. – Ты хорошо их знала. А у меня только одна мысль: колодец. Тот самый. И всё. Пишущие же всегда любили спрятаться подальше и поглубже, чтобы никто не мешал.
