Значимой вехой в становлении генмора стало высочайшее утверждение 11 (24) октября 1911 г. «Временного положения об управлении Морским ведомством», введенного в действие приказом морского министра адмирала И. К. Григоровича от 19 октября (1 ноября) № 291/301
[124]. Документ устанавливал новую структуру министерства
[125], определял функциональное предназначение его учреждений и обязанности высших должностных лиц. «Временное положение…», хотя и претерпевшее впоследствии ряд уточнений, действовало до конца 1917 г.
Принятию «Временного положения…» предшествовала длительная аппаратная борьба, основным содержанием которой стало соперничество главного и генерального морских штабов за доминирование в решении основных вопросов строительства и применения флота. Генмору, который настаивал на своем особом статусе, не удалось провести свою точку зрения, и Морской генеральный штаб занял место лишь одного из равноправных подразделений министерства. Статья 50 «Временного положения…» регламентировала функции генмора и основные задачи его подразделений, которые были несколько расширены (приложение 7). К функциям, определенным «Наказом…» 1906 г., прибавились составление заданий для маневров и наблюдение за их проведением (планирование и контроль оперативно-боевой подготовки), сбор и обработка военно-исторических материалов. Уточнение функций Морского генерального штаба повлекло за собой его структурную реорганизацию (приложение 5). Статьей 32 начальник генмора объявлялся «ближайшим помощником» министра в деле управления морским ведомством и флотом, его организации и подготовки к войне. Начальник штаба пользовался правами, предоставленными товарищу (заместителю) министра
[126].
«Временное положение…» 1911 г. в известной мере оптимизировало структуру центрального аппарата Министерства и функциональное наполнение его подразделений, внесло простоту и ясность в систему управления флотом, позволило в значительной мере изжить дублирование функций различных структур морведа. Весьма важно, что была окончательно отвергнута идея разделения министерства на три автономных части.
С июня 1913 г., с началом строительства морской крепости Императора Петра Великого — новой главной базы морских сил Балтийского моря — при Морском генеральном штабе состоял морской крепостной совет. Его функции заключались в «выполнении плана заказов по заготовлению артиллерии с запасами, в рассмотрении и утверждении проектов договоров с фирмами и заводами, а также в рассмотрении и утверждении представляемых в Совет комендантом морской крепости Императора Петра Великого вопросов, выходящих из пределов ведения Крепостного Распорядительного Комитета»
[127].
Основным содержанием деятельности Морского генерального штаба в предвоенные годы являлась разработка основ применения и строительства морских сил на отечественных морских театрах и заблаговременной подготовки флота к войне в соответствии со складывающейся военно-политической обстановкой. Алгоритм деятельности нового органа управления в предельно общих формулировках изложил Д. В. Ненюков: «Прежде всего, во всех трех морях — Балтийском, Черном и Японском — были поставлены соответствующие силам флота задачи. Из задач выяснилась программа нового судостроения и планы военных операций, а из последних — учебные планы для каждого моря в отдельности»
[128].
Кроме того, генмор вырабатывал задания для подготовки руководящих документов, исполнение и реализация которых возлагались на другие структурные подразделения министерства или на нижестоящие органы управления — штабы морских сил морей, военных портов, корабельных соединений.
Большая и трудоемкая работа была проделана специалистами штаба при разработке, согласовании и утверждении программ военного судостроения (приложение 8). Особое место среди них занимает проект «Закона об Императорском российском флоте» (приложение 9), разработанный к апрелю 1911 г. и названный контр-адмиралом светлейшим князем А. А. Ливеном «основой всего дела создания морских сил», от немедленной реализации которого «зависит судьба Империи»
[129]. Этот уникальный в своем роде документ был призван поставить строительство флота на долгосрочную законодательную основу и вывести его финансирование из-под влияния политической конъюнктуры, которой зачастую руководствовались законодатели. К тому времени подобный подход был успешно апробирован в Германии, где статс-секретарю имперского морского управления (морскому министру) А. фон Тирпицу удалось провести аналогичный законодательный акт через рейхстаг еще в 1898 г.
[130]. «Мне нужен был закон, чтобы защитить строительство флота со всех сторон… При наличии партийных коалиций, рассматривавших корабли как объекты торга, невозможно было построить флот, создание которого требовало целого поколения терпеливой и единообразной работы», — писал по этому поводу сам «создатель» («Schöpfer») германского флота
[131].
В первые пять лет из 22, отводимых на реализацию закона, предполагалось выполнение специальной «Программы усиленного судостроения Балтийского флота на 1911–1915 гг.». После согласования на межведомственном совещании и решения Государственной Думы о выделении ассигнований на ее реализацию программа была окончательно утверждена Николаем II 23 июня (6 июля) 1912 г. Что касается столь же грандиозного, сколь и утопического «Закона об Императорском российском флоте», требовавшего громадных ассигнований (по предварительным расчетам только на судостроение — более 2,1 млрд. золотых рублей
[132]), то до начала войны он так и не был внесен в Государственную Думу
[133]. Тем не менее, Морскому генеральному штабу принадлежит немалая заслуга в том, что с 1908 г. начался рост расходов на восстановление флота, а с 1910 г. государственное руководство твердо стало на точку зрения восстановления военно-морской мощи, о чем свидетельствует рост ассигнований, выделяемых морскому ведомству (приложение 10). Показательно, что с 1907 по 1914 гг. по темпам роста военно-морского бюджета (173,9 %) Россия вышла не первое место в мире (для сравнения: в Японии расходы на флот увеличились на 33,7 %, в Англии — почти на 50 %, в Германии — на 61,9 %, во Франции — на 67 %, в Италии — на 79 %, в Австро-Венгрии — на 143 %), а по абсолютному значению «морских издержек» накануне мировой войны Россия уступала лишь Великобритании и США. Более того, планом сметы морведа на 1915 г. предусматривалось оставить позади и Америку
[134].
