Резюмируя краткий историографический обзор, заметим, что отечественными специалистами, бесспорно, достигнуты существенные успехи в изучении системы управления в Морском министерстве Российской империи начала прошлого столетия. Однако приходится признать, что опыт организационного строительства и функционирования органов стратегического руководства и оперативно-стратегического управления силами флота (за исключением Морского генерального штаба) остается на периферии исследований предыстории и хода Первой мировой войны. Практически не освещены сложный и не всегда эффективный механизм координации работы военно-морских руководящих инстанций (морские органы ставки верховного главнокомандующего — морской министр с подчиненным ему генмором — командование флотов), разграничение функций и организация взаимодействия ставки, Военного и Морского министерств, а также армейских и флотских начальников на местах в ходе совместных операций и боевых действий на приморских направлениях.
Основой привлеченного к исследованию корпуса источников являются законодательные акты, а также уставные, руководящие и иные официальные документы, позволяющие составить представление о нормативной базе деятельности должностных лиц и органов военного управления в ходе строительства флота и его применения в военное время.
В работе, в частности, использованы отдельные книги «Свода морских постановлений» и его «Продолжений» — систематического собрания морских узаконений. К исследованию привлечены, главным образом, материалы первой книги Свода — «Общее образование управления морским ведомством» — и некоторых из ее продолжений. К этой же группе отнесены «Собрания узаконений, постановлений и других распоряжений по Морскому ведомству» за 1906–1917 гг. (некоторые из них озаглавлены «Указатель правительственных распоряжений по Морскому ведомству»), являющиеся хронологическими собраниями распоряжений, касавшихся деятельности Морского министерства
[45].
Положения об органах военного управления флота и морского ведомства
[46], а также «морские» статьи «Положения о полевом управлении войск в военное время»
[47] отражают структуру и функциональное наполнение элементов системы управления военно-морскими силами. Безусловно, необходимо упомянуть и о главном флотском регламентирующем документе — Морском уставе (издания 1914 г.), где, среди прочего, были определены основы боевой и повседневной организации сил, общие обязанности должностных лиц и т. п.
[48].
Отложившиеся в Российском государственном архиве военно-морского флота (РГАВМФ) планирующие, директивные, отчетно-информационные боевые документы и служебная переписка Военно-морского управления при верховном главнокомандующем и Морского штаба главковерха (фонд 716), Морского министерства (главным образом, Морского генерального штаба — фонд 418), командования и штабов флотов Балтийского и Черного морей (фонды 479 и 609 соответственно) составили фактологическую основу исследования процессов управления силами со стороны органов верховного командования и управляющих инстанций флотского звена.
Однако, при всей значимости и репрезентативности этих материалов, следует признать, что некоторые из документов (главным образом, аналитического характера) характеризуются явно выраженной тенденциозностью и не вполне корректной интерпретацией фактов. Наиболее, на наш взгляд, яркий пример такого рода — доклад по Морскому штабу верховного главнокомандующего от 26 июня (9 июля) 1916 г., в результате высочайшего одобрения которого командующий флотом Черного моря адмирал А. А. Эбергард был заменен вице-адмиралом А. В. Колчаком
[49]. Проведенный нами анализ содержания доклада, принадлежащего перу флаг-капитана Морского штаба главковерха капитана 2 ранга А. Д. Бубнова и подписанного начальником этого штаба адмиралом А. И. Русиным, показал, что авторами документа двигало не столько желание объективно оценить положение дел на флоте и обстановку на Черноморском театре военных действий, сколько стремление переложить на комфлота ответственность за собственный «идейный стратегический тупик» (формулировка М. А. Петрова
[50]); и для достижения этой цели высшие морские чины ставки сочли возможным по ряду вопросов ввести императора в заблуждение
[51].
Коллекции документов Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА) — в частности, материалы ставки верховного главнокомандующего (фонд 2003) и главных командований и штабов общевойсковых объединений, в оперативное подчинение которым поступали действующие флоты, — дали возможность выявить специфику функционирования контура управления объединениями и группировками военно-морских сил в годы Первой мировой войны. Документы фонда 2100 (Штаб главнокомандующего войсками Кавказского фронта) позволяют реконструировать процесс взаимодействия штаба флота Черного моря с командованием Кавказской армии в ходе подготовки и ведения оборонительных и наступательных действий на побережье Анатолии.
Хранящиеся в Архиве внешней политики Российской империи Историко-документального департамента МИД (АВПРИ) документы фондов «Архив "Война"» (фонд 134) и «Секретный архив министра» (фонд 138) содержат сведения о заключении русско-французской морской конвенции (1912) и подготовке морского соглашения с Великобританией (1914), координации действий Российского флота и военно-морских сил союзников, закупках импортного вооружения и военной техники, организации межсоюзнических морских перевозок и других сюжетах, имеющих отношение к деятельности Морского министерства. В фонде «Дипломатическая канцелярия при Ставке. 1914–1917 гг.» (фонд 323) отложились делопроизводственные документы подразделения Штаба верховного главнокомандующего, курирующего внешнеполитические аспекты работы высшего военного командования.
