Гийон коснулся бледно-розового бутона и согрел его своим ртом. Затем нежно накрыл его своими губами и втянул в рот, обводя языком и посасывая ее грудь. Он отстранился от нее и подул на влажную от поцелуя бледно-розовую поверхность. Кайлин засмеялась, почувствовав, как дрожь пробегает по ее телу.
Было ли ей стыдно так лежать перед ним? О, нет! В ней не было ни капли стыда. Возможно, она точно не могла понять, как должна отвечать ему на его ласки, но то, что она получала чистое искреннее наслаждение, абсолютно не стесненное никакими предрассудками, было определенным.
Гийон коснулся ее бедер рукой и снова окунулся во влагу ее тела, скрытую под полоской кружевного белья. Мышцы ее напряглись, тело выгнулось, и новый стон обласкал его слух.
Гийон припал ко второй ее груди, и согрев ее своим ртом, начал спускаться ниже, касаясь шелковистой кожи кончиком носа и влажными губами, чувствуя, как сокращаются все ее мышцы: под губами — от поцелуев, под рукой — от движений его пальцев.
Кайлин перестала воспринимать реальность. Она закрыла глаза и, с силой вжимая свою голову в мягкий матрац, застонала.
Гийон добрался до кромки ее красивых черных трусиков и, резким движением руки, что все еще находилась под ними, рванул их вниз. Кайлин даже взвизгнула от неожиданности, а порванное кружево улетело куда-то в сторону.
Гийон встал у ее ног на колени и замер в таком положении.
Чем она отличалась от женщин его времени? Всем. Она была чем-то, от чего он не мог отказаться, от чего он не мог оторваться. Бледная кожа ее бедер плавно перетекала в нежно розовую плоть, которую он пока еще даже и не начал исследовать.
Гийон поднял одну ее ногу в воздух и, поцеловав ямочку под коленом, повел свои губы по внутренней поверхности бедра. Приблизившись в границе ее лона он вдруг почувствовал, что она пытается свести ноги.
Гийон приподнял голову, посмотрел на нее и встретился с широко раскрытыми глазами, в которых читалось больше удивление, нежели стыд.
Не сводя глаз с ее лица, он обеими руками широко раздвинул ее бедра и начал наклоняться к ее лону. Кайлин закрыла лицо руками и снова откинула голову на матрац. Гийон улыбнулся такой реакции. Она все-таки испытывала чувство стыда. Но это пока…
Гийон коснулся языком сокровенной влаги и теплоты. Она была такой нежной, теплой, влажной и изумительно сладкой… Кайлин выгнула спину и застонала, снова пытаясь сомкнуть свои ноги. Гийон не обратил на это никакого внимания, припадая к ней снова и снова, до тех пор, пока не почувствовал, что она в ответ приподнимает свои бедра ему навстречу. Он не стал останавливаться, побуждая ее повторять свои движения, обводя и играясь языком с ее маленьким узелком, окунаясь в сущность ее тела и принуждая его сотрясаться в ответ на его ласки.
Только спустя долгие минуты, только после того, как она стала кричать во весь голос какие-то слова на незнакомом ему языке, он приподнялся над ней и снова коснулся рукой ее лона. Только на этот раз по-другому. Глядя на ее раскрасневшееся лицо, зажмуренные глаза и губы, которые она сама того не понимая, все это время закусывала, Гийон проник в нее пальцем, окунувшись в тесноту и мягкость ее существа.
Кайлин от этого ощущения закричала так громко, что даже испугалась сама. Как может человек прожить столько лет и даже не подозревать, что в его теле есть такое место, куда он проник только что?
— Поцелуй меня, — попросил он, и она, послушно обвив его завязанными руками, подалась навстречу.
Она была готова принять его. Он лег сверху и, проникнув в нее еще одним пальцем, прикоснулся к ее боли. Она отреагировала моментально. Ноги с силой обхватили его, все тело сжалось в комок, а из горла вырвался жалобный писк. Гийон резко дернул пальцы вверх и Кайлин, выгнувшись дугой, закричала.
— Сейчас, милая, сейчас все пройдет, — прошептал он, отнимая окровавленную руку и целуя ее шею.
Она пришла в себя довольно быстро, и смогла ответить на его поцелуй, вновь вжимаясь своими бедрами в него.
Гийон приподнялся, и Кайлин почувствовала, как его плоть проникает в нее и заполняет собой. Ее мышцы окутали его, словно бархатная перчатка, причиняя небольшую боль.
Гийон совершил первое движение и Кайлин застонала.
— Тебе хорошо? — прошептал он свой вопрос ей на ухо.
Гийон боялся услышать ответ. Тот, в котором прозвучали бы отголоски боли или, что еще хуже, разочарованности. Но она ответила:
— Да, очень, — и все сомнения окончательно покинули его.
Он заполнял ее снова и снова, он становился с ней одним целым, и она чувствовала его всем своим существом, именно там, где его не хватало, где хотелось заполнить пустоту.
Новый толчок смешался с ее дыханием. Он почувствовал, как тело ее поддается его натиску, принимая в себя его плоть, и принося ему ни с чем не сравнимое удовольствие, заставляя сотрясаться в волне дрожи при каждом движении.
Под сбивчивый ритм своего дыхания, она стонала в его губы, и он, проникая в ее рот своим языком, пил эти вдохи, словно влагу из родника.
В какой-то момент Кайлин заметалась под ним, приподнимая бедра все выше, потеряв способность отвечать на ласки и выкрикивая какие-то слова на родном языке. Гийон приподнялся над ней и, заведя свои руки ей за спину, сильнее прижал ее к себе. Она закричала, чувствуя, что он все глубже проникает в ее тело, все ближе приближая ее к чему-то….. чему-то невообразимому.
Крик ее экстаза ворвался в него, словно ветер, и спазмы ее мышц сжали его сущность в настойчивом ритме оргазма. Он закричал в ответ, проникая в нее в последний раз, поднимая ее бедра, притягивая их ближе к себе и изливаясь.
Когда все было кончено, и сердце ее перестало отбивать сбивчивый стук наслаждения, он обнял ее и закрыл свои глаза.
— Не отпускай меня, — произнесла она в тишине под шум его размеренного дыхания.
— Не отпущу. Никуда не отпущу, — ответил он и сильнее прижал ее к себе, накрыв их обоих краем покрывала, на котором они лежали.
— Мне нужно в душ, — прошептала она, закрывая глаза.
— Тш-тш-тш, — ответил он.
— Но…
Он раздвинул ее бедра рукой и окунул пальцы во влагу между ее ног.
— В этом нет ничего грязного, зайчонок.
"Зайчонок". Никто никогда не называл ее так. И это слово, произнесенное его охрипшим уставшим голосом ей на ухо, и его поцелуй, оставленный им на ее шее, окончательно сломили всякое сопротивление. Стало все равно, что происходит вокруг. Не важным стало, когда они оба попадут в душ. Было наплевать, что делается там, на улице, вдалеке от них. Ведь это он лежал рядом с ней здесь и сейчас, и не собирался никуда отпускать.
Спустя несколько минут он приподнялся и осмотрелся.
— Нужно собираться. Черт знает, когда соберется эта толпа и когда они появятся здесь.
