Он взял с собой "марионетку", понимая, что сам вряд ли сможет приблизиться к Кайлин. Он ждал, когда она вернется со своим опекуном в Центр управления даниилами. Ведь, рано или поздно, она должна была появиться там.
И она вернулась. Ее опекун держал ее за руку. Как быстро она смогла найти себе мужчину? Убожество, в котором раньше едва ли можно было разглядеть женщину, теперь походила на одну из тех проституток, что он знал. Все они одинаковы.
Он оставил "марионетку" в проходе, а сам отправился в примерочную кабинку. Интересно, насколько быстро "марионетка" найдет жертву и получится ли у него то, что он задумал? Успеет ли опекун спасти свою шлюху, или "марионетка" нанесет удар первым?
От случая зависит многое, и Денис улыбнулся, услышав крики в павильоне. Связь с "марионеткой" была потеряна, а это означало только одно: пробужденный уже мертв.
Маркус, приоткрыв дверь холодильной камеры, увидел Гийона, лежащего на полу возле покрытого изморозью тела Кайлин.
— Пойдем, Гийон, — сказал Маркус, подхватывая его под руки.
— Ей будет страшно здесь одной.
— Ено посидит с ней, — мягко ответил Маркус. — Ты ведь доверяешь Ено?
— Ено?
Гийон поднялся и отошел к двери. Он не чувствовал холода, словно это не его тело колотилось в ознобе сейчас.
Маркус вывел его из холодильной камеры и кивнул Сианне.
— Она меня не простит, — покачал головой Гийон.
— Кто тебя не простит? — спросила Сианна, аккуратно кладя руку ему на плечо.
— Кайлин. Когда проснется, она меня не простит…
Сианна и Маркус переглянулись.
— Гийон, — попытался заговорить с ним Маркус, но Сианна отрицательно покачала головой, призывая его молчать.
— Нужно позвонить отцу, — продолжал шептать Гийон. — Он поможет.
Отец. Он никогда в их присутствии не называл Старко отцом.
— Позвонишь, — ответила Сианна. — Потом позвонишь…
Гийон повернулся к ней и снял с глаз свой контактный обруч. Он посмотрел на Сианну абсолютно осмысленным взглядом, будто реально понимал, что говорит сейчас и что делает. Сианна в ужасе отпрянула от него.
— Ты думаешь, я сошел с ума? — спросил он, свербя ее своими красными глазами.
— Да, Гийон, — ответила она, упираясь спиной в грудь стоящего позади Рихтора.
— Если у меня ничего не получится, я, наверное, действительно лишусь рассудка. Я обещал ей кое-что. Что ж, впервые в жизни я не смогу сдержать своего слова, — ответил он и, развернувшись, направился к выходу из магазина.
Садясь в свою машину, он надел на себя свой контактный обруч и набрал заветные цифры.
— Да, — ответил уставший голос Цемеи.
— Я когда-нибудь просил тебя о чем-нибудь? — спросил Гийон, заранее зная ответ.
— Нет.
— Теперь я прошу тебя мне помочь…
Кайлин вдохнула воздух полной грудью и закричала. Свет, что так сильно слепил ее глаза, казалось, ворвался внутрь и обжег ее внутренности. Незнакомые тени замелькали перед ее глазами, общаясь друг с другом и прося ее успокоится.
— Гийон!!! — закричала она, сквозь боль, разрывающую грудь. — Гийон!!!
Кто-то придавил ее к столу, зафиксировав голову и прижимая к ее носу пластиковую маску. Она почувствовала, как медленно теряет связь с происходящим вокруг. Безразличие опустилось на нее и накрыло все тело. Уставшие глаза больше не хотели смотреть и закрылись сами собой. Спать. Она так устала… Спать…
В комнате было темно, когда она проснулась. Она подняла руку и прикоснулась к своей груди: под простыней прямо над сердцем была наклеена повязка, и от соприкосновения с ней кожу начинало саднить.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил до боли знакомый ей голос.
Кайлин повернула голову и посмотрела на него. Слезы обожги ее глаза, когда два светящихся темно-красных луча в спектре переливающихся неоновых вспышек в пространстве приблизились к ней.
— Ты не сдержал своего слова, — произнесла она.
— Нет.
— Ты предал меня.
— Кайлин, — прошептал Гийон, опускаясь возле ее кровати на колени.
— Уходи, — ответила она, отворачиваясь. — Уходи.
— Неужели ты так просто сможешь отказаться от меня?
— Уходи, Гийон.
Он ушел той ночью, тихо закрыв за собой дверь ее больничной палаты. Он не оглядывался назад, потому что понимал, что спася ей жизнь, он все равно обрек себя на одиночество. Она не могла его простить. Предательство она не могла ему простить.
В день выписки Кайлин к нему домой заехал Маркус. Гийон знал, что они с Полиной каждый день бывают у нее. Но друг ничего не говорил и даже не пытался узнать, как у Гийона дела. Он встречал его каждый день на работе и видел, что с ним происходит. Маленькая хрупкая девушка, которую он когда-то презирал, в которой не видел ничего женственного, сумела раздавить его всего лишь за один день. Гийон спас ей жизнь, а она отвернулась от него.
Ни Маркус, ни Полина не понимали, почему Кайлин так упорно пыталась скрыть существование "второго шанса", особенно после того, как они нашли истинную причину нестабильности. Этот новый вирус мог бы стать лекарством, способом просто и навсегда избавиться от элементов СаКаРа.
Ответы на вопросы Маркуса знал Гийон. Он понимал, что человек, который посвятил всю свою жизнь поискам лекарства от неизлечимой болезни, которой прикасался к успеху своими пальцами и, казалось, вот — вот да и получил бы возможность спасти себя и остальных, в один момент потерял все. У нее не спросили разрешения, ее детище отобрали и выставили на продажу.
И вот, перед самой своей смертью она узнает, что вместе с братом создала оружие, настолько универсальное и идеальное, что его применение в последствие обернется гибелью многих тысяч людей по всему миру.
А потом она просыпается и находит "второй шанс". И этот вирус может предоставить возможность снова и снова использовать СаКаР. Он может даровать человеку вечную жизнь. Откуда ей знать, чем обернется его применение? Как может она быть уверенной в том, что его снова не отберут и не станут использовать по своему личному усмотрению?
И Кайлин попросила его, его, которому доверила свою тайну, не предавать ее, сохранить в секрете существование "второго шанса". Но Гийон не смог выполнить обещание. Пусть не ради денег, пусть не ради славы и громкого имени, но он использовал "второй шанс" в личных целях: спас любимую женщину, когда та хотела, чтобы он ее отпустил.
Гийон размышлял над этим каждый день. Каждый день из тех двадцати трех, что она провела в больнице. И чем больше он погружался в анализ ее мотивов и принятых ею решений, тем больше склонялся к мысли о том, что она никогда его не простит. А он… Он разгромил свою спальню, разбив фотографии покойной жены и ребенка, он вынес все воспоминания об их существовании из своего дома. Он сходил к ним на кладбище и, оставив цветы, наконец, сказал "прощайте". Сказать это же слово и ей он не мог, не был в состоянии.
