Кроме этого самого случая.
Он в общую картину совсем не вписывался, потому что бывший мэр Кентерфила являлся человеком чистокровным. Может, и не связаны между собой эти преступления?
В любом случае это все нам только предстояло выяснить и напарник у меня был не то чтобы ненавязчивый. Я бы предпочла на его месте видеть своего фамильяра, но увы.
И вот интересно, зачем Кот понадобился ведьмаку? Неужто наконец-то разглядел в нем боевую единицу? Что-то не верится…
– Госпожа ведьма! – радостно всплеснула руками хозяйка кондитерской, завидев нас на пороге лавки. – Как хорошо, что вы зашли! Мы вам так благодарны! Понимаете, я сначала не очень-то верила. Надеялась, конечно, но чего мы только не перепробовали, чтобы свекровь упокоить, а тут раз! Я только и рассыпала по углам, ее сразу же и след простыл!
– Я очень рада, что у вас все получилось, госпожа Ыдэйк, но мы к вам, если быть откровенными, не просто так зашли, а по делу.
– Случилось чего? – растревожилась женщина, выйдя к нам из-за стойки.
– Госпожа Ыдэйк, а где сейчас находится ваш сын? – перешел сразу к делу оборотень. – Нам бы поговорить с ним.
– С отцом он. В кухне. Пойдемте, я вас провожу. Только лавку сейчас закрою на перерыв…
Как с несовершеннолетним, мы могли разговаривать с парнем только в присутствии одного из родителей, поэтому рядом с нами за столом сидела госпожа Ыдэйк, тогда как ее супруг временно встал за прилавок.
Семнадцатилетний мальчонка чертами больше походил на отца, но цвет глаз все-таки унаследовал от матери. Он был спокойным, уверенным в себе и совершенно не волновался, что могло говорить сразу о двух вещах: или он кристально чист, или у него отличное алиби.
– Я тогда ушел из мэрии первым. Матери нужно было помочь – разнести заказы по городу, а друг мой Крашти, сын булочника, еще остался договариваться о месте под мастерскую. Кроме нас, посетителей больше и не было. Ничего странного не помню. Помощник мэра – мэр наш теперешний – над бумажками своими корпел. Секретарь отвар пил, принесенный поварихой вместе с обедом для мэра. А уж когда я ушел, что там творилось, не знаю. Это у Крашти спрашивать нужно.
– Спасибо, Апирити, – поблагодарила я парня, заканчивая записи. – Не подскажешь, где живет твой друг?
– Я знаю, где булочная, – поднялся Ордин из-за стола, пожимая парню руку. Поцеловав госпоже Ыдэйк тыльную сторону ладони, он уверенно направился к выходу.
Вот не нравилась мне его самоуверенность, но что поделать? Мы не можем нравиться всем и каждому, и в этом есть своя прелесть.
– Так куда мы идем? – осведомилась я в который раз, совершенно не понимая, какого черта мы ползем так медленно.
– Мы идем обратно на службу. Ты же слышала приказ господина Калье, – весело хмыкнул оборотень, но шага не прибавил. Наоборот, шел, с наслаждением вдыхая ароматы цветов и довольно жмурясь под солнечными лучами.
– А к сыну булочника?
– Только с разрешения Жозефа.
Я прибавила шагу. Уж что-что, а здание городской стражи я и без Ордина найду.
Без Кота я себя ощущала не в своей тарелке. Мне как будто бы чего-то не хватало. Может, его едких комментариев, а может быть, нравоучений. В любом случае я желала воссоединиться со своим другом как можно скорее.
– Куда же ты, о прелестная Селена?! – прозвучало за моей спиной, но я лишь отмахнулась, не удостоив оборотня и взглядом.
Его навязчивость уже начинала порядком надоедать.
Меня нагнали в двух шагах от центрального входа. На инстинктах шарахнувшись в сторону, я сжала в кармане плаща склянку с зельем, но, рассмотрев в пестром пятне букет цветов, расслабилась и выдохнула.
Не то чтобы я кого-то боялась, но странности, происходящие в этом городе, заставляли быть настороже.
– Это что? – уточнила я у Ордина, что лучезарно улыбался, демонстрируя мне свои чуть удлиненные клыки.
– Прекрасные цветы для прекрасной дамы.
– Красивые, – была вынуждена я признать. – Если что, я вас прикрою.
– В каком это смысле?
– Ну, вы же к своей даме сейчас пойдете, чтобы цветы ей подарить. Перед следователем вас прикрою.
Сдвинув офицера в сторону вместе с его букетом, я вошла в приемную и сразу же натолкнулась на Жозефа. Он будто и не уходил. Снова стоял рядом со стойкой секретаря, читая какую-то корреспонденцию.
Однако имелись и изменения. Такие, от которых я замерла с открытым ртом, моментально потеряв дар речи.
Мой Кот сидел прямо на стойке, а следователь свободной рукой начесывал ему уши и шею.
– Я не поняла...
– Я тоже безмерно удивлен, госпожа ведьма. Ордин, что за клумба у нас посреди приемной?
– Так цветы, господин следователь. Для Селены.
Всего секунду назад Жозеф стоял расслабленно и даже лениво, а теперь нас сверлили таким жизнеутверждающим взглядом. В общем, жить захотелось гораздо сильнее. Особенно в свете того, что букет мне все-таки всучили.
– Хочу напомнить, что нерабочие отношения на службе запрещены, – его голосом запросто можно было замораживать воду.
– Как запрещены?! – подскочила на месте Валенсия, которую до этого момента из-под стойки даже видно не было. Опять под столом журналы читала.
– Официально. Увижу – буду штрафовать. Вы сына кондитера опросили?
– Опросили. У Селены протокол, – быстренько скинул на меня все хвосты оборотень, открестившись от любых видов.
– Отлично. Ордин свободен, госпожа цветочная ведьма – за мной.
– А Кот? – впихнула я букет Валенсии.
Но ответил мне не ведьмак, а фамильяр:
– А Кот сегодня выходной.
Вытащив из папки протокол, уже на улице я передала его Жозефу. Читая его, следователь сначала шел в одну сторону, но, видимо дочитав до конца, резко крутанулся на пятках, увлекая меня в сторону противоположную.
– Как вы считаете, показаниям мальца можно верить?
– Не думаю, что он врал. По крайней мере, вел себя спокойно и уверенно. Проверим, когда официально вызовем на допрос. Что мэр?
– А что мэр? Обнаруженным деньгам обрадовался, а новым обязательствам не очень. Попросил расследование тихо провести. Только тихо не получится. Судмедэксперт подтвердил версию с убийством. Желудок пострадал больше всего – он первым разложился, так что это было отравление. Возможно, напрямую. А может быть, через еду или напитки. В любом случае, как именно и чем, мы узнаем только завтра, когда восстановится достаточное количество тканей для проведения экспертизы.
Я остановилась. Смотрела на Жозефа пристально и не понимала, что изменилось. Откуда взялась эта словоохотливость? Он же мне все рассказал, каждую мелочь. Это было... подозрительно!
