— Парни, вы же видели, как двигались его шрамы. Человек не способен на такое.
Я наблюдал, как шрамовник переворачивается на живот и ползет в сторону палатки. Сквозь дождь и мглу проглядывала татуировка, гладкая на фоне изувеченной спины. «ХАОС».
— Кто ты такой? — крикнул я сквозь шум дождя.
На полпути к палатке мужчина сумел подняться на четвереньки. Видимо отчасти восстановив силы, он поднял голову и посмотрел на меня. Его голубые как лед глаза буквально пронзили меня взглядом, и передо мной что-то вспыхнуло. На мгновение мне показалось, что это молния, но она мелькнула так близко, будто он послал ее своими глазами.
— Ты сделал это? — спросил я, голова у меня кружилась. — Ты сделал это с Сарой Брайант?
Вместо того чтобы ответить, шрамовник пополз к палатке и потянулся к лежащему у входа потрепанному рюкзаку.
Но тут Мартин перепрыгнул через него и перехватил рюкзак. Спотыкаясь и поднимая из луж брызги, он отбежал в сторону, открыл откидной клапан и запустил внутрь руку. Вытащив ее, он сжимал нечто похожее на богато украшенный меч.
Мы все стояли под дождем и таращились на него. Никто не произнес ни слова.
Шрамовник опустил голову, при этом оставаясь на четвереньках.
Мартин поднял вверх меч как доказательство. Стальное лезвие было не очень длинным — чуть больше фута, — но сужалось к острию, как кинжал. Толстое, со скошенными краями, и покрытое гравировкой, похожей на какие-то замысловатые древние символы. Крестовина была выкована в форме крыльев, расположенных по обе стороны от рукояти и направленных вниз. В центр рукояти был встроен довольно красивый голубой камень, размером примерно с четвертак. Держащий перед собой меч, насквозь промокший, с горящими глазами, Мартин выглядел совершенно безумно.
Я насмотрелся достаточно. Зачем кому-то такое оружие?
— Джейми, — сказал я, оглядываясь на него через плечо, — беги в парк и позови полицию. Мы останемся здесь и присмотрим за ним.
Может, это шум ветра отвлек нас. Или дождя. А может, мы все на мгновение осознали, что полностью потеряли рассудок. Но в то мгновение, в ту секунду, пока мы молчали, шрамовник начал вставать.
Помню, как Мартин угрожающе замахнулся мечом, когда мужчина наконец поднялся на ноги и стал встряхивать руками, чтобы восстановить в них кровообращение. Джейми замер на краю дороги, где и находился все это время. Помню, я еще подумал, что мне нужно что-то сказать. Но я слышал лишь шум дождя, когда Мартин шагнул вперед и обрушил клинок на ногу мужчине.
Жуткий, выворачивающий наизнанку звук эхом разнесся вокруг, когда лезвие рассекло плоть и вонзилось в кость.
А потом раздался крик. Я никогда не слышал ничего подобного ни до, ни после этого. Крик, в котором поровну смешались агония и ярость, расколол ночь и убедил меня, что шрамовник не являлся человеком, неважно виноват он или нет.
Ни один человек не смог бы издать такой звук.
Когда Мартин выдернул меч из бедра мужчины, ухватившись за рукоять двумя руками, то потерял равновесие, поскользнулся в грязи и едва не упал. С потрясающей скоростью шрамовник протянул к нему свою могучую руку и схватил за горло.
Если б я думал головой, у меня бы наверняка возникла идея убежать. Но я просто среагировал, бросился на мужчину и вцепился в него. Мы упали в грязь. И тут внезапно рядом оказался Джейми. Навалившись вдвоем, мы принялись молотить мужчину кулаками.
Высвободившись из захвата, Мартин закашлялся и сложился пополам, в попытке отдышаться.
Несмотря на страшную рану, шрамовник отшвырнул нас от себя как надоедливых насекомых и снова поднялся на ноги.
Но Мартин ждал этого. На этот раз, когда он обрушил клинок, удар пришелся мужчине по горлу.
Звук был такой, будто разрубили грейпфрут, глухой стук, перешедший в чавканье, после чего наступила полная тишина.
Никогда еще я не видел столько крови.
Мартин, казалось, пребывал в шоке, как и все мы. Стоял и таращился на то, что он натворил, с лицом, окаменевшим от ужаса. Он выпустил из рук меч, и тот, выпав из зияющей раны, шлепнулся в грязь.
— Я не… я не хотел…
Шрамовник упал на колени, отчаянно хватая руками рассеченное горло, а его пронзительные голубые глаза смотрели куда-то мимо нас — на поле, на бурьян, на темноту, на следы лунного света, на то, что, возможно, видел только он.
Невероятно, но он снова начал вставать.
Мы с Джейми атаковали его во второй раз, стали мутузить руками и ногами, пока он не рухнул в грязь лицом вниз.
Он лежал у наших ног и какое-то время издавал неприятное бульканье, подергиваясь в конвульсиях всем телом.
Когда он наконец затих, я повернулся к Мартину. Щеки и подбородок у него были забрызганы кровью шрамовника, но дождь уже смыл ее бо́льшую часть. Лицо у него не выражало никаких эмоций, будто он тоже умер.
Наступила жуткая тишина. Лил дождь. Дул ветер. И раскачивался бурьян. У меня было чувство, что мы все куда-то исчезли и никогда уже по-настоящему не вернемся.
— Нужно вызвать копов, — наконец сказал я.
— Нет. — Голос Мартина был на удивление сильным и отчетливым. — Никаких копов.
— Что нам делать? — Джейми обхватил голову руками и заплакал. — Что нам… что… что нам делать?
— Это была самооборона. — У меня никак не получалось унять дрожь в руках.
— Может, он просто ранен, может, он еще жив, он…
— Он мертв.
Было бессмысленно отрицать очевидное, каким бы невероятным оно ни казалось.
— Он убил Сару Брайант, — сказал Мартин.
Джейми отчаянно замотал головой.
— Мы не знаем это наверняка! Зачем ты убил его, ты… мог бы просто ранить его, тебе не надо было бить его по горлу, он…
— Мы убили его, — рявкнул Мартин.
— Я пытался помочь тебе, он душил тебя, я…
— Заткнитесь, вы оба. — Я встал между ними и телом, в надежде переключить их внимание на себя. — Нам нужно найти полицию и рассказать, что случилось. Этот человек мертв.
— Он — не человек.
— Нам нужно…
— Я не пойду в тюрьму.
— Мы — несовершеннолетние, и это была самооборона. Никто не пойдет в тюрьму.
— Помните Винса Роудса? — спросил Мартин.
— Это другое.
— Он пошел на «малолетку» за кражу со взломом, когда ему было тринадцать. Его отправили в колонию строгого режима, ту, что в западной части штата. Старшие сокамерники избивали его каждый день, и каждую ночь драли в задницу. Когда он освободился, то походил на гребаного зомби. Со мной этого не случится, и я не позволю этому случиться с вами. Нам нужно избавиться от тела.
