Значит, Роган и в самом деле умеет проявлять внимание к людям, а не только к плодам их творчества. Вывод, к которому она с неохотой пришла, одновременно радовал ее и огорчал, так как доказывал, что она не вполне права в своих суждениях об этом человеке.
А быть не правой Мегги не любила. Впрочем, как и все люди на свете.
Почти сутки спустя, во второй половине следующего дня, Мегги, понурившись, сидела на краю огромной кровати в гостевой комнате дома Рогана. Она сидела и кляла себя за свое состояние: за разгулявшиеся нервы, за то, что позволила им командовать собой. Помимо того, она была действительно больна – у нее першило в горле, ее мутило, она чувствовала озноб во всем теле. Или это опять же нервы выделывают все что им заблагорассудится?
Какая разница, твердила она себе, что скажут люди, каким будет их мнение! Пускай думают что хотят! Главное – что я сама думаю.
О Боже, Боже, зачем только я позволила втянуть себя во все эти дела?!
Она глубоко вздохнула, подняла голову. И сразу почувствовала приступ дурноты, заставивший сжать зубы и напрячь все тело, чтобы побороть ее. В зеркало напротив она увидела свое отражение, которому не порадовалась.
На нее смотрела женщина в одном нижнем белье, с чересчур бледной кожей, оттененной темными кружевами. Лицо было тоже бледным и каким-то одутловатым, глаза – будто заплаканные. Со стоном она снова опустила голову к коленям.
Ну и видик у нее сегодня! А все из-за дурацкого спектакля, в котором она согласилась участвовать, вместо того чтобы спокойно сидеть у себя в Клере. Ее место там и нигде больше! Там и только там может она быть наедине с самой собой и со своим стеклом, с безмятежными полями и утренними туманами. Она бы и не покидала их, если бы не этот Роган Суини, не его слова, которым она поддалась и которые ввергли ее в искушение.
Он дьявол, настоящий дьявол, вампир, живущий тем, что высасывает кровь и силы из неопытных, беспомощных художников! И из нее он тоже выудит все, что сможет, а потом отбросит как ненужный тюбик из-под краски.
О, она бы убила его сейчас, если у нее нашлись бы силы подняться с кровати!..
Когда раздался негромкий стук в дверь, она крепко зажмурилась. Убирайтесь! Убирайтесь все! – кричала она в душе. Оставьте меня одну, дайте мне спокойно умереть.
Стук повторился, тихий голос спросил:
– Мегги, дорогая, вы уже готовы?
Голос миссис Суини. Этого только не хватало! Мегги прижала сжатые в кулаки руки к глазам и почти простонала в ответ:
– Нет, я не готова. – Она собралась с духом, чтобы голос прозвучал вежливо, но решительно, и добавила:
– Я никуда не пойду!
Дверь открылась, миссис Суини, шурша шелковым платьем, вошла в комнату.
– Дорогая! – Она приблизилась к Мегги и по-матерински обняла ее. – Все будет хорошо, детка. Это просто нервы.
– Я в полном порядке, – высокомерно сказала Мегги, но тут же откинула прочь свою гордость и спрятала лицо на плече у миссис Суини. – Но я не хочу туда идти. Честное слово.
– Вы должны! – Старая женщина подняла голову Мегги, вгляделась ей в лицо. – Вы же не хотите, чтобы все думали, будто вы испугались?
– Я не боюсь. – Мегги вздернула подбородок, но выражение ее лица не могло никого обмануть. – Мне просто неинтересно.
Кристина Суини улыбнулась и погладила Мегги по голове.
– Ну, ну.., не надо.
– Правда, миссис Суини. Я не хочу ни на что смотреть. Я чувствую себя униженной и не хочу выставляться напоказ. Пускай лучше меня повесят!
– Вас никто не будет вешать, дорогая. И вы совсем не унижены. Наоборот. – Она взяла холодные руки Мегги в свои. – Это верно, что вас выставляют напоказ так же, как и ваши работы. Так уж заведено среди художников, и в этом есть, может быть, что-то глупое. Но ведь вас уже многие оценили, о вас рассуждают, удивляются вам. Пусть они продолжают делать это. Разрешите им!
– Это меня тоже беспокоит, миссис Суини, не буду притворяться. Но не это главное. Я понимаю, хотя и не привыкла к публичности, и не люблю ее, что такова доля многих художников. Но… – она сжала губы, покачала головой, – то, что я делаю, это.., это как бы лучшая часть меня самой. И если она не будет принята, не окажется достаточно хорошей… Что же тогда останется у меня.., во мне.., для себя?..
– Роган считает иначе.
– Много он понимает!
– Вы правы. Он понимает не так уж много. Как и все мы. – Кристина Суини ненадолго замолчала. Что тут еще скажешь? Эта молодая женщина, как настоящий ребенок. Никакой логики. Ей нужна материнская забота – вот что ей нужно. Добрая, но строгая забота. – Хотите, чтобы я пошла вниз и сказала моему внуку, что вы слишком напуганы, слишком неуверенны в себе и потому не можете быть на открытии вашей собственной выставки?
– Нет! – В отчаянии Мегги закрыла лицо руками. – Он заманил меня в ловушку! С ловкостью и хитростью змеи. Он просто ненасытный, жадный человек с загребущими руками! Вот он кто! Извините меня за эти слова.
Мегги отняла руки от лица, выпрямилась и застыла – являя собой статую под названием отчаяние. Миссис Суини подавила желание улыбнуться.
– Вы совершенно правы, – сказала она деловым тоном. – Так, значит, я пойду и скажу Рогану, чтобы он отправлялся без нас. Он давно внизу в холле, ходит, как тигр по клетке, и, наверное, протоптал уже тропинку в паркете.
– Никогда не знала никого, кто бы так много внимания обращал на время, – пробурчала Мегги.
– Это свойственно всем в семействе Суини. Мой муж сводил меня с ума своей пунктуальностью. – Она похлопала Мегги по руке. – Я сейчас вернусь и помогу вам, если нужно, советом по части одежды.
– Миссис Суини! – Мегги, как утопающий за соломинку, ухватилась за ее рукав. – А не могли бы вы просто сказать ему, что я умерла? Мои похороны были бы неплохим добавлением к вернисажу. Ведь хорошо известно, что мертвый художник всегда лучше и талантливей, чем живой.
– Вот это уже другой разговор. – Миссис Суини сняла руку Мегги со своего плеча. – Сразу видно, вы себя лучше почувствовали. А теперь бегите и умойте лицо.
– Но…
– Я сделала ставку на ваш успех сегодня. – Голос миссис Суини звучал очень твердо. – И, уверена, ваша бабушка Шарон тоже поставила бы на вас, если б знала. Идите умойтесь, я ведь сказала вам!
– Да, мэм. Миссис Суини… – Мегги нерешительно поднялась с постели. – Только ничего не говорите ему, ладно? Я буду очень благодарна вам, если вы не скажете Рогану, что я…
– Я скажу, что каждая женщина в такой день, как этот, уделила бы как можно больше времени своему туалету.
– Да, конечно. – Подобие улыбки показалось на лице у Мегги. – Извините за эту сцену, но я ничего не могла с собой поделать. И пусть Роган не очень бесится там.
– Я возьму его на себя.
