– Первое, мне понадобятся корабли, я хочу вывезти всё оборудование из Сент-Августина. Дава а лучше три. и как минимум один должен быть фрегатом, кроме того, вы должны договорится с англичанами, чтобы они пропустили меня.
– Это логично, что еще.
– Я обоснуюсь на западе, в районе великих озер.
– Это всё?
– Нет, но это главное, остальные условия я буду обсуждать с Джефферсоном лично.
– Хорошо, мистер Гамильтон, я передам ваши требования президенту.
Так, с этим разобрались. Хорошо, что я не успел отправить письма в Сен-Августин. Это уже не актуально. Интересно, сколько у меня есть времени? Думаю что пара месяцев, не больше. Когда придут американцы, я должен буду готов сделать всё очень и очень быстро.
Район великих озер мне подходит, Иллинойс пока свободен, попробую обосноваться там. Конечно, я буду зажат между Луизианой и бывшими британскими колониями. Ни о какой заморской торговле мечтать не приходится, как и о влиянии на Европу, но это лучше чем ничего.
Перевезти все в штаты я смогу, это понятно, но как быть с моей свадьбой? Маркиз де Кампо Аллегри будет выглядеть идиотом в глазах окружающих. Еще бы, вторую свадьбу за полгода отменять придётся.
Есть, конечно, еще один вариант. Согласится с возможными требованиями метрополии, уничтожить всё что создано и просто ждать, когда тут полыхнет сепаратизм. А там уже действовать по ситуации. Но не факт что меня такого красивого оставят в покое. Вернее, меня точно не оставят. Так что надо бежать. А Марию Мануэлу я просто так не отдам, еще не знаю как, но я придумаю, что делать.
Решено, буду потихоньку готовить эвакуацию. Но сначала надо поставить невесту на ноги.
* * *
– Аккуратнее, любовь моя, не торопитесь, – сегодня Мария Мануэла пытается сделать свои первые самостоятельные шаги после ранения.
– Как вы меня назвали, Александр?
– Любовь моя.
– Мне нравится, говорите так почаще.
– Хорошо, не отвлекайтесь. Аккуратнее, – утром я осмотрел швы и счел, что девушка может попробовать встать и попробовать пройтись.
За те две недели, что прошли с момента ранения мы узнали друг друга достаточно хорошо, Вернее это я узнал, а Мария получила от меня ровно ту информацию, которую я мог ей дать. Может быть, когда-нибудь, я и расскажу ей всю правду обо мне, но это будет точно не сегодня, и не завтра.
Ну а если говорить о ней, она чиста, умна и добра. Она даже этого наркомана Франсиско простила. Возможно, дело в христианском прощении, а может быть, она его просто пожалела. Так или иначе, на эшафот младший де ла Барка отправился получив прощение. Слабое утешение, как по мне.
Реабилитация Марии проходила очень успешно. Честно сказать, я был этим даже немного удивлён. Мне, анестезиологу по моей гражданской профессии в покинутом мной будущем удалось сделать достаточно хороший наркоз, сохранить стерильность шовного материала и провести сложную операцию в экстремальных условиях. А самое, удивительное, я сумел подобрать нужную концентрацию опиатов в своем самодельном морфине.
Вот последнее было настоящим чудом, не знаю чем я думал, но только после того как Мария встала на ноги я понял что элементарно мог сделать её наркоманом или вообще убить. Но пронесло.
Видя как его девочка встала на ноги, старый маркиз изменил отношение ко мне. Вообще, я не понимал этого человека. С одной стороны, он планировал выдать дочь за человека, который сто процентов сломал бы ей жизнь, руководствуясь исключительно практическими соображениями. А с другой стороны я, в качестве жениха Марии. Понятно, что он знает чтоя богат. Но все-таки я тут чужой.
То что отношение изменилось, показал разговор случившийся спустя 4 недели после ранения Марии.
* * *
– Здравствуйте, мистер Гамильтон, проходите, – опять мистер Гамильтон. Куда подевался маркиз?
– Добрый вечер, сеньор де Кампо Аллегри.
– У меня к вам вопрос.
– Слушаю вас.
– Как долго вы собирались скрывать содержание вашего разговора с посланником Джефферсона?
Приплыли, интересно, он уже послал за представителя властей.
– А вы как о нем узнали?
– Отвечать вопросом на вопрос не вежливо, мистер Гамильтон.
– Я пока не решил. Возможно, я бы и не стал вам ничего рассказывать.
– Вот как? И как бы вы решили проблему с моей дочерью? Она вас любит, да и вы её, судя по всему, тоже.
– Скорее всего, я бы просто увез её с собой, не говоря никому. А обвенчались бы мы уже там.
– И вы так спокойно об этом говорите?
– Да, а что мне еще остаётся делать?
– Вы наглец, Гамильтон.
– Что делать, я просто не вижу другого выхода.
– А что вы планируете делать?
– Вернуться. Вы знаете содержание моего разговора со Стивенсоном?
– Нет, я знаю только то, что он был.
– Ну так вот. Он сообщил мне о том что при дворе Карлоса Пятого лично мной очень недовольны…
В течении следующих тридцати минут я подробно пересказал содержание разговора с посланником американского президента.
– Понятно, да в этом есть свои резоны. Вы не выгодны и Мадриду И Вашингтону. Когда вы планирует возвращаться?
– Как только они пришлют корабли. Вы уж простите, но ничего тз того что я создал, я во Флориде не оставлю.
– Что ж, это логично. Жаль конечно, что у вас ничего не получилось. Хотя губернатор и прикладывал большие усилия для того чтобы сохранить вашу деятельность втайне от Мадрида.
– Даже так?
– Конечно.
– А вице-король?
– Неужели вы думаете что он в стороне, всё происходило с его молчаливого согласия. Нам действительно нужна была промышленность, сначала во Флориде, а потом на Кубе и в Мексике.
– Независимости захотелось?
– Именно так. Чем мы хуже наших северных соседей? Новая Испания хочет сбросить ярмо метрополии ничуть не меньше чем Новая Англия когда-то. Но в отличие от тринадцати колоний у нас значительно сильнее позиции роялистов.
Я сам того не зная оказался очень важной частью заговора сепаратистов по отделению Новой Испании от метрополии. И меня просто использовали в темную. Гамильтон, постройте-ка нам передовую промышленность, а в награду деньги и приглянувшаяся вам женщина. Вот и ответ на невысказанный вопрос, почему тут все вокруг носились со мной как с писаной торбой.
Я просто был им нужен. Вот и всё. И зря я сомневался в маркизе. Он снова отдал свою дочь выгодному для него человеку. То что она и сама этого хочет, не более чем совпадение. Надо у него спросить об этом.
– Понятно, маркиз. А почему вы были против моего брака с вашей дочерью?
