На факультатив профессора Мэтьюса даже идти не хотелось, но я решила отсидеть занятие хотя бы для видимости. Ну не станет же он на меня слишком сильно отчитывать, верно?
Ругаться Мэтьюс действительно не стал, просто очень выразительно смотрел время от времени, давая понять, что мне еще придется объясняться с ним по поводу своего поведения.
Так и вышло, сразу после того, как колокол сообщил о том, что студенты свободны, профессор попросил меня задержаться.
— Джейн, что с тобой сегодня не так? Это из-за показательного выступления Брендона? — поинтересовался строго мужчина. Хотя нет, не строго. Изобразить строгость у него не получилось, как он ни старался. Все равно смотрел на меня… ну, примерно как тетя Катарина на своих монстров, когда их отчитывала за очередную выходку.
— А причем тут Брендон? — удивилась я, плохо понимая, почему профессор сразу подумал именно на Паука.
Мэтьюс красноречиво усмехнулся.
— Дженни, что за глупый вопрос? Каждый раз, когда ты начинаешь бурно переживать, дело именно в Брендоне. Может, скажешь, почему ты так часто не думаешь об Арджуне?
Наверное, именно так должен ощущаться удар мешком по голове.
Я набрала в грудь побольше воздуха и выпалила:
— Может, потому что Арджуна я не люблю?
Глава 10
— Аллилуйя! — воскликнул Мэтьюс и вскинул руки, словно благодаря небеса. — Наконец-то до тебя дошло!
Наконец-то?
— В смысле? Это что, было настолько… очевидно? — растеряно спросила я, чувствуя, как отчаянно начинают гореть щеки.
Мужчина развел руками.
— Мне — да.
Я ужаснулась.
— Но я сама поняла совсем недавно!
Профессор рассмеялся и погладил меня по голове.
— Ну, ты еще совсем малышка, Дженни, неудивительно, что вот так запросто перепутала влюбленность с благодарностью и дружеской привязанностью. Для меня все было очевидно с самого начала. Вы практически не прикасались друг к другу.
Не прикасались…
— Но мне ведь еще даже восемнадцати нет, вот и….
Мужчина только фыркнул.
— Я тебе не о домогательствах говорю, а о прикосновениях. Тронуть руку, волосы, придержать в дверях. Когда ты влюблен, проконтролировать такие вещи просто невозможно.
Я покраснела еще больше и на всякий случай отступила назад.
— Вы ко мне тоже прикасаетесь.
Мэтьюс только фыркнул.
— Уж поверь мне, Дженни, ты не вызываешь во мне интереса как женщина. Тут другое.
И все равно я решила держаться подальше от профессора. Мало ли.
— Но, главное, что ты никогда не пыталась дотронуться до своего парня. И, уверен, не задумывалась даже о том, чтобы поцеловать Арджуна, не говоря уже о чем-то большем.
Подозреваю, на моем лице можно было жарить яичницу. Большее… Думала я, но точно не с Солнышком. К Большому брату как будто не липли никакие пошлые мысли. А вот к Пауку липло все, и от этого становилось так неловко.
— Надо же, какие мы красные-то, — потешался надо мной профессор, даже не пытаясь этого скрывать. — Тебе стоит порвать с Арджуном Бхатией, Дженни. Вы не влюблены, а, значит, просто теряете время. И признайся уже Брендону. Только предупреди меня, будь любезна, я мечтаю запечатлеть выражение его лица для потомков.
Признаться Брендону?
— Нет-нет-нет! — воскликнула я в испуге. — Как можно признаться Брену? Он ведь…
Вряд ли он обрадуется, если кто-то вроде меня… Да он меня в пыль превратит, а потом развеет с замковой стены!
— Господи, Джейн, он просто нормальный девятнадцатилетний парень, которому только польстит, если такая красивая девушка скажет ему, что влюблена. Не съест же он тебя в самом деле.
Как по мне, так съест и не подавится. Он так бесился, когда я нарушала его личное пространство… Прикасалась.
— Но если я брошу Арджуна… то останусь одна. У меня не будет парня! — поделилась я главным своим страхом. — В моем возрасте уже положено иметь парня…
Профессор Мэтьюс нахмурился.
— Кем и куда?
Я растеряно моргнула.
— Вы о чем?
Мужчина закатил глаза, словно поражаясь моей глупости.
— Положено. Кем и куда? Это твоя жизнь, Джейн Лестер. Только ты устанавливаешь правила. И поверь мне, как только ты расстанешься с парнем, к тебе очередь выстроится. Ты ведь у нас красавица и единственная наследница. Так что иди уже. И перестань думать о всяких глупостях.
* * *
Легко профессору говорить… Порвать с Арджуном — здесь проблем меньше всего, просто пойти… и сказать. Вот просто взять, набраться смелости — и сказать, что я его не люблю и нам нужно расстаться. Это ведь несложно, да? Только чего тогда настолько трусит?
Я шла по коридору, махнув рукой на то, что меня должен кто-то охранять и бродить в одиночку как бы и не следует, если хочу дожить до старости. За свою безалаберность и поплатилась, столкнувшись с Кертисом Денли. Обалдели оба.
— Джейн, а почему ты одна? — спросил тот, кого Паук считал моим кузеном Джеффри.
Я пожала плечами и на всякий случай сделала два шага назад. Брен считает, этот парень может быть опасен, а Брен очень редко ошибается.
— Так вышло, — пожала я плечами, пристально следя за каждым движением Денли.
Черт, он ведь и правда похож на моего папу, на меня… Интересно, почему я раньше никогда этого не замечала.
— Прости, мне нужно идти, — пробормотала я, пытаясь обойти живое препятствие по дуге.
Но Кертис не пожелал так быстро оканчивать разговор.
— А что такое происходит с Пауком? Он в последнее время чудной?
Ну, разумеется, всем интересно, что же сейчас с Брендоном, а Кертис Денли так и вовсе едва не лопается от любопытства.
— Он мне не докладывает, — фыркнула я с недовольством.
Джеффри он или нет, хочет навредить или не хочет, но не стоит выдавать ему, что мне известно о Брендоне больше, чем того желает сам Брендон. И не только ради безопасности, но еще и потому, что когда речь заходит о Пауке, я становлюсь слишком жадной и не хочу делиться даже крохой того, что есть между нами.
— Разве? А мне-то казалось, вы с ним так близки. Иначе чего это он так защищает тебя и гоняет всех, кто хочет подкатить?
Подкатить? Гоняет? Новая информация с трудом умещалась в голове, но я заставила себя самодовольно ухмыльнуться, как делал обычно папа, когда ему в споре с дядей Френсисом не хватало аргументов.
— Значит, он не посчитал этих типов достойными, — развела я руками. — Это святая обязанность старшего кузена — защищать меня. К тому же, я девушка Арджуна и должна быть выше любых подозрений.
