«Она права, я просто накручиваю себя. Мандей обязательно придет. Она никогда не пропускала ни одного учебного дня».
Направляясь к своему классу, я нервно сглотнула. Все мои одноклассники выглядели старше и опаснее. Парни сделались выше, у девушек появились округлые формы. Я гадала, не выгляжу ли тоже иначе, чем прежде. Может быть, Мандей так изменилась, что я ее просто не узнала?
Возглавляла шеренгу Шейла Грин. По ее красивому смуглому лицу расплылась злобная усмешка. Она что-то шептала на ухо Эшли Хилтон, которая была в новых золотых сережках-кольцах. Они смотрели на меня и хихикали. Я развернулась, готовая бежать обратно к машине, но мама уже уехала. Вмиг вся моя напускная храбрость испарилась.
– О, гляньте, лесбуха вернулась, – хмыкнул Тревор Абернати. Белая рубашка ярко контрастировала с его черной кожей. Остальные зафыркали – монстры в школьной форме. Опустив голову, я заняла место в конце шеренги.
Тревор повернулся и дернул Шейлу за волосы, собранные в конский хвост.
– Парень, я не шучу, – рявкнула Шейла.
Он танцующим шагом сместился в сторону, пытаясь уклониться от взмаха ее руки. Остальные хихикали, поддерживая его.
«Ужасно по-детски, – подумала я. – Посмотрите на них – просто стадо болванов. И как они собираются перейти в старшую школу, если ведут себя так?» По крайней мере, они не последуют за мной. Еще год – и останемся только мы с Мандей. Но сейчас ей следовало поспешить мне на выручку, пока эта волчья стая не окружила меня.
Проходили секунды. Двор гудел голосами – все оценивали прически, обувь, украшения и школьные сумки друг друга: единственный способ как-то выделиться. Я открыла свою косметичку, припудрила нос и нанесла на губы еще один слой прозрачного вишневого блеска. Выглядела я довольно мило, но трудно было радоваться этому, когда единственного человека, которого хотелось видеть, здесь не было.
Мандей обычно заплетала волосы в косы, но мы решили, что в первую школьную неделю попробуем носить новые прически – более взрослые. Ну, понимаете, чтобы попрактиковаться перед старшей школой. Но я волновалась, что без нашей постоянной летней переписки она могла забыть об этом плане. Я все время поглядывала в сторону ворот и на часы.
Зазвенел звонок, и колонны учеников потянулись в здание, начиная с дошкольников, за которыми следовали первоклассники. Среди пятиклашек должен был быть младший брат Мандей, Огаст, но его нигде не было видно. И ее сестра Тьюздей
[5] – разве она не должна была сегодня пойти в дошкольную группу?
– Где они? – пробормотала я себе под нос.
Мои костлявые колени стукались друг о друга, когда дежурный выкликнул наш класс и мы медленно пошли ко входу в школу. Я не сводила глаз с ворот, надеясь, что в любой момент Мандей влетит в них, запыхавшаяся, в панике, с волосами, блестящими от ее любимого кокосового масла. Мы с облегчением обнимемся, и она снова будет рядом со мной – и мир вернется на круги своя. Но ворота исчезли из виду, сменившись бежевыми кирпичными стенами школы. Тяжелые двери отвратно-коричневого цвета захлопнулись за моей спиной, решительно положив конец всем моим мечтам.
– Здравствуйте, восьмиклассники. Меня зовут мисс О’Доннелл. Я ваша новая классная руководительница и буду вести у вас первый урок в течение этого года, – сказала мисс О’Доннелл, начертив мелом на доске свое имя. – Первое правило: присутствующими считаются только те ученики, которые займут свои места в классе до того, как прозвенит второй звонок.
Мисс О’Доннелл – в течение года я возненавидела это имя – преподавала восьмиклассникам английский язык. У нее были короткие кудрявые светлые волосы с заметной сединой и бледная кожа. Покрытое морщинами лицо наполовину скрывали огромные очки. Одета она была в брюки с высокой талией, канареечно-желтую футболку и уродливые коричневые мокасины. В прошлом году мы познакомились с ней на празднике перехода в следующий класс, и кто-то из старших ребят сказал, что она – самая злобная учительница в школе, а может быть, и на всей планете.
– Теперь, когда я назову имя ученика, пусть он поднимет руку. Тревор Абернати?
Тревор как раз вовремя прекратил хихикать вместе со своими дружками.
– Здесь.
– Арлин Браун?
– Здесь.
Пока она вела перекличку, я заметила, как плотно забита классная комната. Все места были заняты – не осталось ни одного пустого стола для Мандей. Где она будет сидеть, когда придет?
– Клодия Коулман?
– Здесь, – отозвалась я. Подняла руку и пошевелила пальцами так, чтобы свет играл на моем новом маникюре, сиреневом с розовыми полосками «под металл». Я добавила этот розовый ради Мандей.
– Карл Дэниэлс?
– Здесь.
Подождите, она что, не назвала Мандей Чарльз? Ее имя всегда шло перед моим. Неужели учительница взяла не тот список? Или Мандей перевели в другой класс? Может быть, но Мандей обязательно сказала бы мне об этом…
Правда?
* * *
– Привет, милая. Как прошел первый день? – спросила мама, вернувшись с работы и принеся несколько пакетов из бакалейного магазина.
– Мандей не пришла!
После школы я пять раз звонила Мандей. Автоответчик постоянно твердил мне, что номер набран неправильно. Днем мы сверяли классное расписание и распределяли шкафчики для вещей. После полудня я смотрела по телевизору повтор шоу «Дэнс мэшин
[6]», рисовала в новой раскраске и пыталась успокоиться – но все равно сидела как на иголках.
– Правда? – Мама нахмурилась. – Ну, может быть, она придет завтра. Просто потерпи.
Я старалась терпеть. В конце концов, если я буду задавать слишком много вопросов, то могу привлечь внимание к тому, что у меня нет других подруг, – и тем самым положить начало бесконечной череде насмешек. Но Мандей не пришла ни во вторник, ни в среду, ни в четверг. В пятницу, когда мой желудок окончательно завязался в кучу тугих узлов, я набралась храбрости и спросила одного из ребят из ее квартала, не видел ли он Мандей.
– Не-а, – ответил Даррелл Синглтон, стоя у своего шкафчика и упаковывая в сумку пакет с остатками школьного обеда. – Не видел ее все лето.
Даррелл был самым крупным из учеников во всей школе. Он возвышался над всеми; его жирное круглое лицо было покрыто рытвинами, вмятинами и буграми. Школьная форма едва налезала на него, а от его шкафчика всегда несло испорченной едой, которую он прятал.
– Все лето? Ты уверен?
– Да. А что, она не гуляла с тобой?
