Доехав в ледяном молчании до церкви, мы припарковались на основной стоянке, и Майкл выскочил из машины, опережая нас на два шага. У входа он поздоровался с пастором Дунканом и вбежал в здание. Когда мы поднимались на крыльцо, мама ухватила меня за плечо.
– Что между вами произошло?
Я пожала плечами, стараясь не уронить стопку коробок с пирогами.
– Ничего.
Она подняла бровь.
– Клодия Мэй, не лги мне.
– Если ты думаешь, что я лгу, может быть, спросишь у золотого мальчика?
Мама так резко повернула голову, что в шее у нее хрустнуло.
– Ты что, со всей этой неразберихой ума лишилась? Хочешь быть наказанной до конца жизни?
Я сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться, и пробормотала:
– Извини, мам. Может, пойдем внутрь? Тут холодно.
Она прищурилась и решительной походкой направилась в здание. Мы поздоровались с пастором и сгрузили пироги на кухне. Я села на самую дальнюю скамью, а мама пошла в детскую комнату. Она любила во время службы присматривать за малышами. У нее был талант утихомиривать даже самых шумных детишек. Майкл исполнял роль церковного служки – ходил по нефу, пожимал всем руки, легонько обнимал. Он как будто был на короткой ноге со всеми. Но, похоже, я одна замечала напряжение в его взгляде и усталость, словно он не выспался. Майкл посмотрел на меня через весь зал, и его фальшивая улыбка угасла. Он быстро направился на балкон и занял свое место в будке звукооператора, прежде чем прозвучал призыв к началу службы.
После службы мы направились обратно к машине. Майкл следовал за нами, но плелся на расстоянии, сунув руки в карманы.
Отпирая дверцу, мама подмигнула мне.
– Майкл, у тебя есть какие-нибудь планы на обед?
Я склонила голову набок и поджала губы. Майкл посмотрел на меня, потом снова на маму.
– Э-э… нет, мэм.
– Тогда почему бы тебе не поехать к нам домой? Я собираюсь пожарить куриные стейки. И буду рада тебя пригласить.
Его глаза вспыхнули при слове «стейки».
– Да! То есть спасибо.
* * *
– Спасибо, Майкл. Можешь поставить это на кухне, – сказала мама, придерживая входную дверь открытой.
Он настоял на том, чтобы самому занести все покупки в дом. По-моему, я еще никогда в жизни так сильно не закатывала глаза.
– Клодия, возьми у него куртку и помоги мне расставить это, – скомандовала мама. – Майкл, чувствуй себя как дома.
Майкл стоял у дверей, разглядывая нашу гостиную. Он вежливо протянул мне свою куртку и направился к телевизору.
– Почему у вас телевизор стоит на колонках? – Это были первые слова, которые за весь день были адресованы непосредственно мне.
– Он уже давно сломан, но папа его все никак не починит.
Майкл медленно подошел к телевизору и опустился на колени, словно врач, проверяющий пульс.
– Жить будет? – хмыкнула я.
Он поднял взгляд на стену, простукал ее в нескольких местах костяшками пальцев и наклонился поближе, чтобы послушать.
– Ты знаешь, где у твоего папы лежат инструменты?
Весь следующий час Майкл был занят: тянул провода, сверлил отверстия, делал замеры и привинчивал крепежные скобы к стене. Я наблюдала за ним из кухни, помогая маме чистить сладкий картофель для пюре.
После того как Эйприл бросила меня лежать на полу в классе, взгляд, которым наградил меня Майкл по возвращении в спортзал, мог сделать из меня груду трухи.
– Предложи ему воды, – почти беззвучно произнесла мама. Я оглянулась через плечо.
– Ему и так нормально.
– Клодия Мэй, ты меня сегодня доведешь, – заявила мама. – Предложи этому парню воды. Немедленно!
Я фыркнула, хлопнув дверцей шкафа, со стуком поставила чашку на стол и налила Майклу стакан воды.
– Спасибо, – сказал он, когда я протянула ему стакан, и вытер пот со лба. Рукава его были закатаны, галстук давно снят. Сделав большой глоток, Майкл облегченно выдохнул, потом достал свой мобильник. – Нужно посмотреть изготовителя и модель этих колонок. Какой у вас пароль от вай-фая?
– У нас нет вай-фая.
Майкл вздрогнул и неверяще помотал головой.
– Что? Но… вот же коробка.
Я пожала плечами.
– Она не работает.
Он вздохнул.
– У вас есть фонарик?
В следующие полчаса Майкл подключил модем, настроил вай-фай и проверил конфигурацию нашего компьютера. К тому времени как вернулся папа, он уже заканчивал привинчивать колонки.
– О, здравствуйте, мистер Коулман, – сказал Майкл, помахав рукой. – Хорошо, что вы уже здесь. Вы можете помочь мне поднять вот это? Тут работа для двоих.
Папа уронил свою сумку у дверей и начал оглядываться по сторонам, словно случайно зашел не в тот дом.
– Кто ты? – рявкнул он. – И что ты делаешь с моими инструментами?
– Вы меня не помните, мистер Коулман? Я Майкл, – засмеялся тот. – Из церкви.
Папа оглянулся на меня, сидящую за компьютером, потом снова посмотрел на Майкла.
– Майки?
– Теперь он Майкл, милый, – поправила мама, подходя к папе и целуя его. – Обед почти готов. Сделай так, как говорит молодой человек.
Папа, нахмурившись, последовал за ней на кухню.
– Что этот парень делает в моем доме? – громким шепотом спросил он. – Играется с моим телевизором?
– Ш-ш-ш… это друг Горошинки.
– Женщина, я говорил, что ей нужны подруги, а не парень!
Мы с Майклом переглянулись. Лицо мое пылало, и я молилась, чтобы этот день уже закончился.
– Успокойся. Он приличный молодой человек.
– Вот именно – молодой человек… Разве он не в старшей школе? Он слишком стар для нее.
Мама хихикнула.
– А ты слишком стар для меня. А теперь иди и помоги мальчику, пока он не надорвался, поднимая эту штуку.
Папа втянул воздух сквозь зубы.
– Джеральд! Если твоя дочь что и унаследовала от тебя, так это твое упрямство.
Папа, ворча, протопал обратно в гостиную. Легко подняв телевизор, он прижал его к скобам.
– Неплохой телевизор, мистер Коулман, – заметил Майкл, закручивая винты.
– Ага, спасибо. Выиграл его в лотерею на работе. Просто… никак не мог выбрать время, чтобы повесить его.
– Моему тренеру пригодился бы такой, когда мы в его кабинете просматриваем записи матчей. У него стоит старый телик, такой, с толстым задом…
Папа поднял брови.
