– Ты играешь в футбол?
– Спрашиваете! – отозвался Майкл с гордой улыбкой.
– Хм-м… За сколько делаешь сороковку
[22]?
– За пять и двадцать.
– Правда?
Дальше Майкл с папой безостановочно болтали о футболе. Даже за обедом. Теперь было понятно, почему люди проникаются любовью к Майклу без малейших усилий с его стороны. Мама смеялась, накладывая Майклу второе, и бросала на меня сочувствующие взгляды, видя, что я дуюсь.
Мама с папой решили прибраться в кухне, пока мы с Майклом ели десерт в гостиной. Я играла с хрупкой корочкой на своем ломте ягодного пирога, пока не уронила ложку, решив, что хватит с меня этой неловкости.
– Ты правда собираешься и дальше злиться на меня? Что ты хочешь – чтобы я сказала «извини»?
Он резко втянул воздух.
– Да не нужны мне твои фальшивые извинения. Это было ужасно глупо. То, что ты сделала. Гоняться вот так за этой шлюхой…
– Откуда ты ее знаешь? И откуда тебе знать, что она шлюха?
– Серьезно? Ты же была там, разве нет? Наш тренер всегда говорит: как видишь, так и называй.
– И все равно – не обзывай ее так. Она – сестра моей лучшей подруги.
Майкл нахмурился так, словно я говорила по-японски и ему было трудно найти знакомые слова.
– Но… это не значит, что она – твоя подруга, Клодия.
Мой язык распух. Он был прав. Эйприл и близко не была моей подругой или даже родственницей. Без Мандей она стояла в нескольких шагах от того, чтобы стать чужим человеком, при этом опасным.
– В любом случае я злюсь не на тебя, а на то, что нам не удалось почилить вместе так, как я хотел.
– Ты хотел почилить вместе? А мне казалось, что я для тебя «просто девушка из церкви»…
Майкл сплел пальцы.
– Ну, я не хотел, чтобы все думали… ты понимаешь о чем. Если ты только сама этого не хочешь. Люди любят сплетничать. Кому, как не тебе, это знать.
Значит, вот в чем было дело? Он защищал меня… от сплетен?
– Эй, о чем вы тут шепчетесь? – спросил папа, появляясь из кухни с банками рутбира
[23]. Мама шла за ним.
– Мы разговаривали о вашей группе, – ответил Майкл, подмигивая мне. – Я бы хотел сходить на ваше следующее выступление.
Я улыбнулась, подыгрывая ему.
– Папа сейчас работает над новой песней…
Папа засмеялся.
– Я как раз вернулся из студии.
– Правда? Давайте послушаем! – предложил Майкл. – Можно пустить через колонки.
– Давай, милый, – поощрила мама. – Покажи нам, что у тебя получилось.
Дорогая Мандей!
Вчира вечером папа играл новую песню, а я учила маму танцывальным движениям. Сегодня был Президенский день и у нас выходной, Майкл приходил почилить. Мы смотрели ролики на «Ютьюбе», потом дуратские как ты любишь, смеялись до слез. Потом папа принес крабовые ножки и кукурузу и мы устроили крабовую вечиринку – прямо у нас на кухне! Мама даже испекла кекс со сметанным кремом – как ты любиш.
Думаю тебе понравился бы Майкл. Я уже знаю что ты думаешь и НЕТ! он мне нравица не так. Ну может и так. Он симпотичный и очень милый.
Я не давно видела Эйпрел и она мне сказала коечто… и не знаю. Эйпрел врет, но тебя здесь нет чтобы это все проеснить. Уже много месицев как ты изчезла, ничево не сказав. В чем дело?
Прежде
Где-то посреди всего этого мне начал нравиться Учебный центр.
Я сидела в дальней части комнаты, в наушниках у меня звучала «Тайная жизнь пчел». Репетиторы из УЦ давали книги на CD-дисках, чтобы я могла слушать и следить за текстом – так мне когда-то читала Мандей. Мне не хотелось, чтобы они думали, будто я здесь навсегда, но в первый раз за несколько месяцев я начала чувствовать себя так же, как раньше. Мои оценки больше не были в полном упадке, вступительное эссе было написано на уровне, и на следующий месяц у меня было назначено собеседование в школе Баннекера. Не считая постоянного ощущения, будто что-то не сделано, я парила в облаке блаженства.
Так было до тех пор, пока мисс Валенте не влетела в кабинет, как будто за ней гнались, и не спустила меня с небес на землю.
– Мисс Э., можно, я ненадолго украду у вас Клодию? – вежливо спросила она, расправляя свое платье дрожащими руками. В ее глазах читалось напряжение. – Она… э-э… помогает мне… со специальным проектом, над которым я работаю.
Мисс Э. пожала плечами и закрыла тетрадь.
– Да, конечно.
Мисс Валенте натянуто улыбнулась мне и кивнула на дверь. Я собрала книги, избегая любопытных взглядов своих одноклассников.
Она широким шагом шла по коридору, часто цокая каблуками. Я почти бежала, чтобы успеть за ней. Мисс Валенте резко остановилась, посмотрела в обе стороны, потом нырнула в учительскую, захлопнула за нами дверь и прижала ее, как будто намереваясь оставить весь мир снаружи. Она тяжело дышала через нос, глядя на меня. У нее на лице одновременно читалась тысяча различых эмоций, как будто она не знала, с чего начать.
– Ты была права, – сказала мисс Валенте и еще раз поплотнее прижала дверь, прежде чем сделать несколько нервных шагов к кухонному уголку. Я моргала, глядя на то место, где она только что стояла.
– Что? – прошептала я срывающимся голосом.
Мисс Валенте сполоснула кружку в раковине и провела большим пальцем по ободку.
– Я ходила к ее дому вчера, – начала она, наливая себе кофе; руки у нее все еще дрожали.
Я сместилась ближе. Сердце колотилось так, как будто я танцевала несколько часов подряд.
– И что произошло?
Мисс Валенте покачала головой.
– Эта женщина… с ней что-то не так.
Мы на секунду встретились глазами, потом присели за стол у окна.
– Она не впустила меня. И ничего не объяснила. Я не могла как следует разглядеть, что творится в доме… но там стояла маленькая девочка… в грязных трусиках. А потом та женщина захлопнула дверь у меня перед носом.
Я сглотнула, вспомнив, что в нашу последнюю встречу от Тьюздей пахло мочой.
– И что вы сделали?
– Позвонила в «девять-один-один». Пыталась убедить их приехать немедленно.
– Они приехали? Вы видели Мандей?
Она покачала головой.
