– Ты смотришь футбол? – спросил Майкл, похищая с моей тарелки маринованный корнишон.
– Да, с папой.
– Ты когда-нибудь видела, как они прокручивают эпизоды на повторе?
Я нахмурилась.
– Конечно, а что?
– Ну, иногда мне кажется, что когда что-нибудь происходит слишком быстро, то в замедленном движении оно может выглядеть очень красиво. Так что, может быть, ты сможешь это сделать. Выполнить те же движения, но в замедленном темпе.
Я покачала головой.
– Это так не работает.
Он с усмешкой указал на пустое место рядом с нашим столиком.
– Попробуй.
– Что, прямо сейчас? На глазах у всех этих людей? Ты шутишь?!
– Значит, ты можешь выступать на сцене перед сотнями людей или перед всей нашей общиной, но не можешь станцевать перед кучкой туристов? – Он усмехнулся. – Да ладно тебе! Спорим, что ты это можешь?
«Мандей сделала бы это, – шепнул голос внутри меня. – Она никогда не отступала перед вызовом». Я вскинула голову.
– Ладно, – вздохнула, вытирая руки. – Но это полная дичь.
Майкл откинулся на спинку стула, держа в руке стакан с газировкой, и довольно ухмыльнулся.
– Если сработает, то это вовсе не будет дико.
Я встала, решив опробовать первые несколько движений нашего упражнения «сердцебиение». Два быстрых взмаха руками, приседание и поворот. Оглянувшись на Майкла, я кивнула.
– Хорошо. А теперь попробуй выполнять это медленно. О-о-очень медленно.
Покрутив головой, я закрыла глаза, чтобы представить себе эти движения. Как бы они выглядели в медленном исполнении? Что, если бы мои руки двигались не резко, а… грациозно? А если сделать пируэт вместо приседания и разворота?
Расслабив мышцы, я начала выполнять движения вместе с дыханием, заставив свои руки аккуратно раздвигать воздух вокруг меня, а не рубить его на кусочки. В последнюю секунду я подумала о Меган, потом о танцевальном коллективе в церкви, о том, как мы завершали выступление низким поклоном, простирая руки в небеса. Без зеркала я понятия не имела, как выгляжу, но ощущения от этих движений были приятными.
Майкл захлопал в ладоши и издал подбадривающее восклицание, как и все вокруг нас.
– О боже, – пискнула я, закрывая лицо руками. – Поверить не могу, что я это сделала!
Майкл встал и обнял меня.
– Я же говорил, что получится!
Весь следующий час мы говорили в основном про мои танцы, пока не настало время возвращаться обратно на стоянку через мини-маркет. Мы стояли в отделе закусок и смотрели сквозь огромные витрины, как дождь барабанит по земле.
– Ладно, уже без пяти шесть, – сказал Майкл, потирая руки. – Он может прийти в любой момент.
– Может, подождем снаружи?
– Чтобы промокнуть? Нет. Нам все будет видно и отсюда. – Он оглянулся через плечо и куда-то пошел. – Сейчас вернусь.
Наступил вечер, небо потемнело. Поднялся ветер, за лесом блеснула молния, лужи на дороге слились в единый океан. Что, если Тип не приедет?
Майкл вернулся, неся два стаканчика с горячим шоколадом; над ними поднимался пар.
– Ты сегодня молодец, прямо чемпионка, – сказал он, протягивая мне один стакан. – Я попросил парня за прилавком, можно ли сделать с молоком, а он мне в ответ: «Тут тебе что, “Старбакс”?»
– Спасибо. – Я хихикнула, сдувая пар. – Сколько сахара ты туда положил?
– Нисколько. Тренер говорит, если я не прекращу есть столько сахара, у меня будет диабет. Теперь стараюсь убрать сахар отовсюду.
Я засмеялась.
– Ты так много говоришь о своем тренере…
– Да, он крутой. – Майкл пригубил из своего стакана.
– Я понимаю, что тебе будет здесь грустно без твоего папы и прочее, но такое впечатление, будто у тебя здесь целая куча пап.
Его улыбка погасла.
– Что ты имеешь в виду?
– Я хочу сказать, у тебя есть твой тренер, пастор Дункан… черт, даже мой папа, и все они что-то делают для тебя. У некоторых ребят и этого нет.
Майкл уставился на свои кроссовки.
– Это не то же самое. Мой отец… он мне как лучший друг.
Я знала все о том, как можно тосковать по своему лучшему другу, и о том, что любые замены не заполнят пустоту, оставленную его отсутствием. Мне было весело вместе с Майклом отрабатывать танцевальные движения или красить ногти Меган и ее подругам, но это было совсем не то же самое.
– И все же спасибо, – пробормотал он, делая глубокий вдох и поднимая на меня глаза. – Послушай… насчет той вечеринки…
Я спешно отмахнулась от него.
– Да ладно, забудь. Как ты и сказал, мы оба были пьяны и не контролировали себя, вот и все.
Майкл вздохнул.
– Я не был пьян.
Горячий шоколад в стаканчике показался мне ледяным.
– Что?
Он повернулся. Протянул руку, сплел пальцы с моими и привлек меня ближе.
– Я сказал… я не был пьян.
Дождь как будто замер в воздухе. Не сводя с меня взгляда, Майкл придвинулся ближе, шагнул в мой пузырь, где было тепло и безопасно и солнце жарко светило мне в затылок. «Он собирается поцеловать меня. Прямо здесь, прямо сейчас. И на этот раз я не пьяна. На этот раз я не буду спешить».
Но как раз когда я подняла голову, то увидела через витрину, как к гаражу перед станцией подъезжает ржавый желтовато-коричневый «Кадиллак». Из него выпрыгнул мужчина в темно-синем рабочем комбинезоне и коричневых ботинках. Я узнала его глаза, его высокие скулы, глубокую хмурую складку на его переносице. Мандей многое взяла от него.
– Смотри, – прошептала я Майклу, кивая поверх его плеча. – Вот он.
Майкл обернулся, глядя, как Тип Чарльз запирает свою машину. Я чувствовала, что Майкл оценивает его, – плечи у него напряглись. Тип был почти на дюйм выше него, но весили они, наверное, одинаково.
Не прикрываясь от дождя, Тип Чарльз подбежал к блондину, кивнул и начал натягивать плотные рабочие перчатки. Тот сказал ему несколько слов и указал в сторону мини-маркета. Лицо Типа заледенело, потом он повернулся к нам спиной. Они с блондином перебросились несколькими напряженными фразами, потом он вскинул руки.
Мы с Майклом переглянулись. Что-то шло не так.
Даже не взглянув в нашу сторону, Тип Чарльз побежал обратно к гаражу, натягивая капюшон, как будто прячась от чего-то. Запрыгнул в машину и захлопнул дверцу.
– Погоди… что он делает? – пробормотал Майкл, осторожно ставя свой стакан с напитком на подоконник. У меня закололо в животе.
Тип Чарльз перебирал ключи на брелоке так, словно собирался сбежать от убийцы, как в фильме ужасов, – лицо его было бледным, глаза полны страха.
