Октябрь
Красные флажки.
Не румяно-красные, оранжево-красные, винно-красные или рубиново-красные. Нет, кроваво-красные флажки. Ты их видела, Клодия? Видела?
«Ты видела какие-нибудь красные флажки?»
Это вопрос, который мне задавали снова и снова, пытаясь найти ответ. Надеясь понять то, что никто не мог понять. Признаки. Были ли какие-нибудь признаки того, что у Мандей проблемы? Видела ли ты что-нибудь странное, что-нибудь необычное? Нет. Ничего.
Одним словом, меня называли лгуньей. Это было даже больнее, чем потерять лучшую подругу.
Если б Мандей была цветом, то только красным. Ярким, резким, бросающимся в глаза – такой ни за что не проглядишь. Как огонь свечи в темной комнате, как горящее пламя в ночи.
Я видела так много красного, что это сделало меня слепой к любым сигнальным флажкам.
Прежде
Настал и прошел сентябрь, а Мандей так и не появилась. Я звонила каждый день, но тот же самый женский голос на автоответчике твердил мне, что я ошиблась в своих дурацких попытках. В прошлый раз мы не виделись так долго – по крайней мере, во время учебного года, – когда Мандей подхватила ужасный грипп и заразила им всю семью. С температурой под сорок она не могла даже говорить, и мама ни за что не позволила бы мне навестить ее.
Я пыталась чем-то занять себя. Рисовала, подпиливала ногти, смотрела вместе с папой футбольные матчи с участием «Вашингтон редскинз»
[10]. Мы даже ездили на вечеринку перед игрой на стадионе «Федэкс-филд», и мама готовила ребрышки барбекю в кузове пикапа дяди Робби. Папа учил меня футболу с тех пор, как я начала ползать. Иногда мне кажется, что он хотел иметь сына, хотя сам утверждает, будто ему нравится жить в доме, где одни женщины.
Но в школе мне было… одиноко. Каждый день без Мандей делал ее отсутствие все более ощутимым; это давило где-то у меня в мозгу, словно опухоль, от которой умерла моя двоюродная бабушка Джеки.
– Значит, твоей подружки так и нет, – сказала Шейла, нависая над моим столом, пока я пыталась доделать задание по английскому языку. – О-о-о, скучаешь по своей сладкой девочке? Вы больше не можете обжиматься в туалете?
Я закатила глаза и попыталась сосредоточиться на задании, представляя себя в огромном пузыре, защищающем меня. Шейла протянула руку и схватила листок с моего стола. Другие девочки захихикали.
– Тупица, все уже закончили. Почему ты такая медлительная?
Смех позади нее стал только громче. Моя рука дрогнула, когда я потянулась за своей работой. Шейла бросила листок на пол и потопталась по нему своими бордовыми кроссовками, оставляя следы, похожие на отпечатки шин. Я вскочила, забыв о том, что Шейла на добрую голову выше меня.
Мисс О’Доннелл постучала по столу линейкой.
– Эй, юные леди! – сердито крикнула она. – Что у вас там происходит?
Девочки разбежались обратно по своим местам.
– Клодия, тебе следует сосредоточиться на задании, а не болтать с подружками. Ты единственная, кто еще не сдал работу.
– Но она первая начала! – возразила я срывающимся голосом.
– Ябеда, – пробормотал тихонько кто-то.
Я опустилась на свое место; губы дрожали, желудок стянуло узлом.
– Она мне не подруга, – фыркнула Шейла. – У нее вообще нет подруг.
Весь класс засмеялся, когда Шейла дала «пять» Эшли, как будто только что забила решающий гол.
– Хватит! Все открываем учебники и читаем третью главу! – велела мисс О’Доннелл. – Я хочу, чтобы это задание было сдано сегодня, Клодия.
Все уже закончили письменное задание, а я была только на третьей странице.
* * *
Очередь за обедом тянулась вдоль всей стены школьной столовой. Чтобы забрать поднос с едой, нужно было целых двадцать минут, и оставалось всего десять на то, чтобы поесть. Мы с Мандей обычно развлекались в очереди, играя в «камень-ножницы-бумага», планируя танцевальные репетиции или выбирая наши любимые гоу-гоу-ремиксы. До второго класса мама каждый день давала мне с собой обед. Миссис Чарльз не могла позволить себе такого, поэтому я сказала маме, что хочу обедать в школьной столовой. Так мы с Мандей могли всегда быть вместе – неразлучные близнецы.
Без нее время в очереди тянулось целую вечность. Без нее я ела в одиночестве. Но одиночество делало меня целью, а у меня не было времени на тупых мальчишек, кидающихся едой. Поэтому в тот день я пропустила обед – макароны с тефтелями, – и пошла искать единственную во всей школе учительницу, которая хорошо знала Мандей.
– Клодия? Что ты здесь делаешь?
Мисс Валенте, преподававшая у нас английский в седьмом классе, была моей самой любимой учительницей за все школьные годы. Она стирала надписи маркером с белой доски. Мисс Валенте была молодой, умной и практичной, одевалась неизменно стильно и знала всю музыку, которую слушали мы, ученики. Мама сказала, что она напоминает ей Хэлли Берри
[11], и папа охотно согласился.
– Здрасьте, мисс Валенте.
– Нечего тут «здраськать». Почему ты не в столовой вместе с Мандей?
Я едва не споткнулась на ровном месте.
– Вы видели ее? Где?
Она скрестила руки на груди, а губы дрогнули в намеке на улыбку.
– Нет, сегодня не видела. Но я знаю, что Мандей здесь. Видит бог, она ни единого учебного дня не пропустила.
Разочарование было подобно ведру ледяной воды, и все мои надежды стекли на пол, как эта вода.
– Ее здесь нет, – промямлила я.
Мисс Валенте моргнула.
– Что ты имеешь в виду?
– Она не ходит в школу.
– Тогда… где же она?
Я пожала плечами.
– Не знаю. Я надеялась, что, может быть, вы знаете или слышали что-нибудь…
Мисс Валенте нахмурилась и положила губку на стол.
– Пойдем. Зайдем в школьный офис и посмотрим, что нам удастся узнать.
Мы вместе направились по коридору в главный офис. Мисс Валенте рассказала мне о своей свадьбе, состоявшейся летом, и о свадебном путешествии по Европе вместе с женой. Я рассказала, как провела лето у бабушки. Мне всегда казалось, что на мисс Валенте можно положиться, поэтому я без проблем призналась ей в том, что не видела Мандей с июня и ужасно за нее волнуюсь.
– Я уверена, что есть какое-то логичное объяснение, – сказала она, мягко подтолкнув меня плечом. – Такую девушку, как Мандей, трудно потерять.
