— Ты сильно облегчаешь мне работу.
Придя в себя, Шантел посмотрела прямо в камеру:
— Как это?
— Повернись боком и погляди через плечо. Поверни голову еще чуть-чуть. Зафиксируй задумчивый вид. — Она быстро нажала на кнопку четыре раза подряд. — Твое лицо всегда приятно фотографировать, особенно когда ты вкладываешь в съемку душу. Но я не жду вознаграждения.
— Какого еще вознаграждения? — спросила Шантел, поменяв позу, чтобы глядеть через другое плечо.
— Нет в мире большего удовольствия, чем снимать влюбленную женщину. Закрой рот, — велела Брайан и, опустив камеру, расправила затекшие плечи.
Шантел медленно повернулась к Брайан лицом:
— Что, это так заметно?
— А ты что, не хочешь, чтобы видели другие?
— Нет… да. Не знаю. — Шантел запустила руку в тщательно уложенные волосы. — Я не хочу выглядеть дурой в глазах своих поклонников.
— Ну, от любви все люди глупеют. Но, я думаю, тебе это не грозит. У него отличное лицо. Впрочем, я не думаю, что тебе удастся уговорить его позировать мне.
— Ну, если только связать его по рукам и ногам. Брайан, а как ты управляешься с Шейдом?
Брайан вытащила из заднего кармана плитку шоколада.
— И ты спрашиваешь у меня, как обращаться с мужчиной?
Шантел взяла у нее кусочек шоколада.
— Не увиливай от ответа.
— Тебе еще ни разу не захотелось его убить?
— Хотелось, и даже несколько раз.
— Ты растешь над собой. Но пусть события развиваются своим чередом — это самое лучшее. Мы с тобой закончили. — Брайан откусила кусочек шоколада. И на твоем месте я не стала бы терять остаток выходных.
В спортзале стоял густой дух помещения, вместившего множество атлетически сложенных людей. Пахло потным мужским телом, занятым тяжелым делом. Большинство мужчин занимались в трусах и лишь немногие имели на себе футболки. На мате мужчина под руководством тренера отрабатывал какие-то движения. На скамье для накачки пресса другой мужчина ритмично поднимал над головой перекладину, сопровождая каждый рывок громким выкриком. Сверхсовременные тренажеры, слегка утратившие лоск, были почти все заняты.
Шантел шла по залу, подняв обе брови и не сводя глаз с занимающихся. Первым ее увидел молодой парень, который с помощью двух канатов поднимал по стене груз. Он упорно вращал руками, на его шее вздулись вены. Увидев Шантел, он разинул рот, и отпущенные канаты с грохотом упали на пол. Шантел ласково улыбнулась ему.
Стараясь не запачкать юбку, она обошла скамью для накачки пресса. Мужчина выпучил на нее глаза и словно проглотил язык. Через десять секунд шум в пропахшем потом зале сменился полной тишиной. И тут она увидела Квина.
Он еще не заметил наступившей вдруг тишины. Стоя спиной к залу, он лупил по боксерской груше. Только звук этих ударов раздавался в притихшем зале. Квин выглядел великолепно: ноги расставлены, глаза смотрят в одну точку, мощная спина напряжена, а весь он сосредоточен на ритме. Маленький кожаный мешок, подвергавшийся непрерывным ударам его кулаков, постоянно мотался из стороны в сторону и был почти не виден. Шантел подошла к Квину, постояла мгновение и провела кончиком пальца по его спине.
— Привет, милый.
Он выругался и развернулся. Его руки были согнуты в локтях, а кулаки готовы к удару. Шантел вскинула бровь, а потом и подбородок, как бы приглашая его нанести этот удар.
— Что ты здесь делаешь, черт возьми?
— Наблюдаю за твоей тренировкой. — С этими словами она толкнула пальчиком грушу. — Объясни мне, зачем ты лупишь по этому мешку?
— Я же просил тебя позвонить. — Квин вытер с глаз пот, чтобы получше видеть Шантел.
— Мне захотелось прогуляться. Кроме того, я хотела увидеть место, где мужчины вроде тебя тешатся своими игрушками. — Она через плечо оглядела зал. — Это впечатляет.
У всех мужчин в зале заныло в животе.
Едва не взвыв, Квин взял ее за руку:
— Ты сошла с ума. Женщинам здесь не место.
— Почему? — Проходя мимо мужчины, который качал пресс, она ослепительно улыбнулась ему. Перекладина тут же рухнула.
— Прекрати, — прошептал Квин и обратился к тренеру: — Риццо, я воспользуюсь твоим кабинетом.
— Где же он, твой друг?
Квин потащил ее из зала, но она оглянулась назад.
— Мне ужасно хочется познакомиться с ним.
— Заткнись. И как это тебе пришло в голову заявиться сюда с такими ножками?
— Но у меня нет других ног.
— Садись. — Он усадил ее на потертый пластмассовый стул. — И что мне прикажешь с тобой делать?
— Все, что захочешь.
— Я не шучу, черт возьми. — Он порылся в вещах, лежавших на столе Риццо, и нашел смятую пачку «Кэмел». — Послушай, Шантел, мы же с тобой договорились. Я просил тебя позвонить. И у меня были на это причины. Он вытряхнул из пачки сигарету и закурил.
— Сегодня такой хороший день, и здесь совсем недалеко. В Лос-Анджелесе не так часто приходится ходить пешком, и я не смогла устоять. И если ты скажешь мне, что ярким солнечным днем мне нельзя пройтись два квартала, я закричу. — Она бросила взгляд на дверь. — Могу себе представить, что думают о нас твои… э… коллеги.
Квин выдохнул длинную струю дыма и с такой силой вдавил сигарету в пепельницу, что она превратилась в месиво из табака и бумаги.
— Ты не должна никуда ходить без меня. Я уже много раз тебе говорил об этом, Шантел, и надеялся, что ты будешь выполнять мои указания.
— Отстань, Квин. Она поднялась и положила руки на его обнаженную грудь.
— Я потный, как свинья, — пробормотал он и снял ее руки.
— Я уже заметила. Не знаю, что привлекает мужчин в такие места, в которых воняет, как от грязных носков, но если это помогает тебе сохранять форму… — Она посмотрела на него с одобрением. — Мне придется, наверное, устроить у себя дома тренажерный зал.
— Не увиливай от разговора.
— А о чем мы говорили?
— Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
Шантел дотронулась кончиком языка до своей верхней губы и пододвинулась к нему поближе.
— Почему? Я ведь уже заплатила тебе за эту неделю.
Деньги меня не интересуют. — Он не оценил ее шутку.
— А что тебя интересует?
— Ты. — Он произнес это сквозь зубы и повернулся, чтобы уйти. Ему нужно было немного времени, чтобы вернуть себе душевное равновесие. — Больше так не делай.
— Хорошо, не буду. Прости меня.
Когда за его спиной захлопнулась дверь, Шантел снова села. Значит, он к ней неравнодушен. Она закрыла глаза и прошептала про себя: «Он ко мне неравнодушен».
