Он кивнул стоявшей поодаль Анни, и они прошли мимо троицы и сели так, чтобы видно было и их, и вход. Сам сел ближе к ним, загородив огромным торсом свою женщину. Сделали заказ и, пока его несли, попивали сухое полусладкое. Анни нагнулась к нему и тихо сказала:
— Ты знаешь, у меня с твоего первого визита начала накапливаться магия. Я ещё немного помню уроки магистра, ну, до того, как меня украли и закрыли в… ну, там, в общем.
Он кивнул и улыбнулся ободряюще, так же шепнув тихонько:
— Не бойся, до стрельбы дело не дойдёт.
— Да я к тому, что смогу помочь, если что.
— Ага, здесь и магией?
— Да кто что поймёт? Подумаешь, ожёг получит кто-нибудь… Мало ли, горячим чаем или супом обварились…
— Аннушка, прекрати, ты мне сейчас дочь напоминаешь нашу. Теперь понятно, в кого она такая авантюристка. Эти, — он чуть кивнул в их сторону, — как раз из-за неё и прицепились сегодня к нам. Она одного по башке бутылкой так долбанула, что в себя долго приходил.
Аннарэн от удивления разинула рот:
— И ты мне это только сейчас говоришь???
Он пожал плечами:
— Не хотел тревожить понапрасну. В конечном счёте все живы остались. И Ена в безопасности, у Петруса в замке.
— Понятно, аферисты одни собрались вокруг меня, — тихонько засмеялась Анни. — Ладно, ждём твоих.
Тут как раз открылись двери и вошли трое мужчин, зорко оглядывающих зал. Гринг с Аннарэн тут же услышали:
— Шухер! Линять надо! Я вон того знаю, что слева, мент, меня закрывал уж не раз.
— Думаешь, они за нами?
— Этому лучше не попадаться на глаза. Ничего не найдёт, а “на всякий случай, чтобы не баловал,” — это его слова, чтоб его, в кутузку посадит на пару-тройку суток. Давайте по одному, расходимся.
Они встали и направились к выходу, но не вместе, а по одному — один сразу, а двое пошли обходить столики с разных сторон, чтобы выйти не вместе. Гринг вытянул ногу в тот самый момент, когда мимо протискивался Седой. Споткнувшись, тот полетел, зацепился за стул и загремел вместе с ним.
— Ох, простите! Что ж вы так, неловко. Смотреть надо! Давайте помогу…
— Нет! Не надо! Я сам, — забился, как в агонии, Седой. Хотя, какой он Седой — просто блондинистый малый и довольно симпатичный. Красавчика настигли за дверями охранники заведения:
— Куда собрались? Вы не уплатили по счёту. А наели, будь здоров. Пройдёмте!
Он сначала было напрягся, но потом быстро сообразил, что надо ответить:
— Так я покурить… Что, нельзя?
— Ага, все сразу? Мы за вами наблюдаем.
— А чего за нами-то?
— Так вы сразу начали хулиганить, плевать на пол, — снисходительно объяснил один охранник. — И похожи сильно на тех, кто тут уже вот так нас кинул.
— Да я первый раз тут!
— Ничего не знаем. Выясним всё и тогда посмотрим, что с вами делать.
Вышли оперативники, выводя Зяблика и Седого. Они не сопротивлялись и не спорили. Видно, им ещё там всё доходчиво объяснили. Но Красавчик никак не хотел смириться с тем, что так и не узнал ничего про “Арарата”.
А “Арарат” остался и, посмеиваясь, взял руку Анни и поцеловал её пальчики.
— А ты хотела магией, — подмигнул он своей женщине. — Всё быстро и без неё сработали парни.
— И что с ними теперь будет?
— Волнуешься за них?
— Нет, просто интересуюсь.
— На пятнадцать суток загремят. А там я приду после свадьбы и разберусь с ними. Кого куда.
Пока Гринг разбирался по работе, хотя и на выходных, и пил вино с любимой, Горыныч с Томкой всё никак не могли определиться, куда идти и где покупать платье. Главное — какое? Витюша настаивал на свадебном салоне:
— Да пусть тоже белое будет, как у Люсьены!
А Тома хотела фиолетовое и, что подруга изменит своим вкусам, мало верила.
— Енка никогда белое не надернет. Вот увидишь, красное будет у неё. А я хочу фиолетовое. Или лиловое, ну, или сиреневое. А в свадебном, может, такого и не быть.
— Короче! Идём в свадебный сначала, не найдём там ничего, пойдём туда, куда скажешь.
Томка захохотала на всю улицу:
— Как будто я тут знаю, что где. Ты приволок, ты и таскай, куда надо.
Горыныч кивнул и стал смотреть по навигатору, куда лучше податься и где они, эти шердовы салоны, находятся. О, вот же… прямо рассадник! “Эдит”, “Счастье”, “Невеста”, “Давай поженимся”! Все в одной куче, практически.
— Всё, я нашёл. Сейчас такси вызываем и едем.
Так они и сделали. Хоть и вечерело уже, но до закрытия они успевали, как минимум, в два, а как максимум, в три. Первым на пути был “Эдит”. Ни ему не понравилось там ничего, ни ей. Он хмурился, но не говорил, почему не нравится, а она не нашла ничего по цвету, всё белое было. А ему не понравилось, что все с открытыми плечами и невероятно откровенным декольте. В общем, обошли три салона — ничего. И тут увидели в подвальчике — ступеньки вниз и сбоку на перилах — “Свадебный салон “Он ❤️ Она”.
— Пойдём? — неуверенно посмотрела Томка на Горыныча. Он махнул рукой:
— Пойдём.
Спустившись вниз, открыли старые, обшитые железом двери, и вошли. Товар был, на удивление, разнообразным, не только белым, но и других цветов разного оттенка: так разыскиваемые Томкой сиреневые, бежевые, голубые, розовые — от самых нежных и светлых, до насыщенно ярких или тёмных. Тамуся пискнула и исчезла между рядами. Горыныч стал искать “своё”. На всякий случай. Знал, что она любит, но и свой вкус и предпочтения не стал игнорировать. Через полчаса метаний, она вынесла к нему на “одобрямс” целую охапку сиренево-фиолетовых платьев. Как он и подозревал, неприлично коротких.
— Пошли примерять, — кивнул ей и потащил за ширму. Вышла к нему в первом, скромно опустив глазки и поглядывая из-под ресниц.
— Тоооома! Оно непозволительно короткое! — тут же выдал свою претензию.
— До сих пор тебя всё устраивало! — возмутилась она.
— Нет, не устраивало! Но тогда мы были на твоей территории, а сейчас мы… скоро, поедем ко мне, там это не принято. Там НИКТО так не ходит! Давай другие меряй.
Остановились на одном — более или менее длинное, до колен и даже чуть ниже, но зато спина… Он махнул рукой:
— Ладно, зато украшения тоже на всю спину. Надо бы ещё подвесить штук пять-шесть, покороче.
И тут же добавил:
— Но это только в ресторан!
— Как в ресторан? А на свадьбу?
— На свадьбу ты наденешь свадебное и, раз не можешь выбрать, я сам его тебе выберу.
— Ты что! Нельзя жениху видеть платье до свадьбы! Примета плохая.
